шустро рухнула на землю и заползла под стол. Вот что значит опыт. Двух слуг расшвыряло по сторонам: одного на крышу сарая, другой приземлился задом точнехонько в бочку с водой. Чиполлино же, бросившегося было на помощь слугам, ведь так хотелось меня заполучить, впечатало в стену дома. Младшенький лишь подметками сапог мелькнул, влетая в дом, а тот затрясся, с крыши посыпался какой-то мусор, опасно закачалось крыльцо.
Низкий, протяжный звук ворвался к нам с улицы. Причем несся он, казалось, со всех сторон. Сначала не придала ему значения, лишь потом сообразила, что он напоминает мне сигнал тревоги. Зато остальные знали его очень хорошо. Старуха шустро выскочила из-под стола, дернула меня за рукав и поволокла к запертым воротам.
Выносить их не пришлось. Вынесли меня. Буквально. Просто ухватили за шиворот и перекинули через ограду. Я только успела придушенно пискнуть: «Бабуля!» Удивительно, но плющ послушался. Над воротами взмыла массивная туша, перехваченная поперек туловища плющом. Взмыла молча, лишь вытаращила глаза, придерживая платок на голове, а потом нас потащили по стремительно пустеющей улице прочь. Я только и успевала, что перебирать ногами. Через препятствия меня переносили за шиворот, словно котенка, либо сносили препятствие мной же. Я даже ругаться не успевала. Плющ пер диверсант, организующий отход особо ценного агента.
Сворачивая в очередной проулок, оглянулась: напарник на манер дирижабля плыл над низкими крышами трущоб. На лице все так же выделялись круглые от впечатлений глаза и открытый в беззвучном крике рот, а звуки погони приближались, окружали, теснили. Казалось, еще немного и нас схватят.
На краю улицы я их даже увидела: серые мундиры с красным, – но мы завернули за угол, а бабулю спустили пониже. Я услышала, как сердито она бухтит, не успев разминуться со стеной. Мы вынеслись за город, нырнули в овраг, промчались по нему – я лишь перебирала ногами в воздухе, временами отталкиваясь сапогами от булыжников, усыпавших русло ручья. Сверху гневно – в ее-то возрасте так летать, никакого почтения к старости – пыхтела бабуля.
А потом все закончилось. Меня поставили на землю в каком-то лесу. Тыгдлар опустили рядом. Она постояла, покачиваясь, на четвереньках и жалуясь гневным басом. Потом поднялась, посмотрела на меня так, что я ощутила себя закоренелой преступницей. Я виновато развела руками. Закатала рукав, демонстрируя настоящего виновника. Бабуля недоверчиво скривилась и явно мне не поверила. Бессильно махнула рукой, не найдя больше ни слов, ни выражений, и зашагала в сторону подмостовья. Я поплелась следом.
* * *
– Господин начальник.
Шольц оторвался от бумаг, окинул подчиненного суровым взглядом. Кто же врывается в кабинет начальства без стука? Непорядок. Но глянул на красное от пота лицо посыльного, перепуганные глаза и милостиво разрешил:
– Говори.
– В серой зоне был всплеск.
– И что? – начал раздражаться Шольц.
Подумаешь – всплеск. Кто-то из магов решил свои проблемы не совсем
