называется? Нынче модное слово, из столицы купец его любит вставлять куда ни попадя.
Ностальгия, во!
Время было страшное, холодное, да только вспоминаю о нём с теплотой. Ностальгия, мать её, за ногу берет. Ведь кончилось-то все хорошо…
Хотя порой кажется, что конца-края этим злоключениям не будет. Такова жизнь. Вечная борьба. С жестоким миром и собственной глупостью. Эту мудрость я как раз таки и освоил той ночью.
Хе-хе, когда-нибудь книгу напишу. Так и назову ее: "Мудрости кота Черныша", пес его возьми.
Так вот. С наступлением ночи взошли обе луны. Белая Плея и красный Морей. Небосвод просто пылал от звёзд! Я такого ещё не видал! У нас в деревне-то терема да избы закрывают весь обзор. А тут как глянул, даже позабыл, что замёрз. Правда потом белая луна начала жарить со всей дури. Вернее, морозить.
Как сейчас помню: усы инеем покрылись. Брови ото льда потяжелели, нависли над глазами, а лапы в конец перестали слушаться. Я не то, что мяукнуть, подумать ни о чем не мог, настолько мой глупый крошечный мозг промерз. Лихорадка подкралась незамеченной, и вот меня трясло как пьяного пастуха на деревенских танцах.
А тут на тебе! Промелькнуло что-то в ночном воздухе. Я думал, померещилось, а потом нечто село мне прямо на побледневший нос.
Знаешь, что это было?
Бабочка, мать её!
Самая настоящая бабочка! И не квелая драная капустница, а такая, каких я ещё не видывал! Огромная, тяжёлая, с красными крыльями. Во тьме светится, а за ней тянется след из огоньков.
«Ну всё, бабка, кажись приплыли. Точно конец мне. Мерещится уже всякое», – примерно такие были мои мысли в тот момент.
А бабочка оказалась настоящей. Как кусит меня за нос и лететь прочь!
Я вдруг встрепенулся и поплелся за ней. Дай, думаю, хоть её съем. Зимние бабочки, может и редкий вид, а то и вымирающий, да только голод-то не волк. Хоть в лес его отправь, он тебе оттуда подвывать будет.
Шел я за ней, брёл, значит, и каждый шаг давался всё труднее. И вовсе не от холода. От укуса нос горел, как головешки в печке. По телу растекалась, словно мёд, тягучая такая боль. Я хотел было побежать, ведь бабочка все быстрее улетала от меня, профурсетка эдакая! Да только через пару шагов я рухнул в снег и уже не смог подняться. Меня колотило, и я слышал стук сердца в ушах. А стучало-то оно все медленнее. Лапки одеревенели. Глаза дымкой заволокло. Кругом витал снег. Но видел я только чёрное небо и мириады ярких звезд.
Я был готов стать одной из них…
Но затем, кто бы мог подумать, случилось то, чего просто никак не могло случиться в ночном зимнем лесу.
К слову, говорящим котом, или, как меня называют дамочки в окрестных деревнях, котом-ученым, я был не всегда и стал таким не по своей воле. Как ты уже понял, родился я простым уличным пройдохой, каких можно встретить в любом хуторе или городке. И помер бы я в том лесу, как и многие мои пушистые братья и сестры помирают по всему миру. Ты не смотри на то, что у кошек девять
