как «гунибский Хемингуэй» Омар Гаджи, и мой коллега Ахмед Рамазанов. Подробно о нашей дружбе и встречах, как в Махачкале, так и единственном в мире по своей красоте и богатейшей истории горном ауле Чохе (последнее прибежище легендарного 3-его имама Шамиля перед его пленением царскими войсками), я написал в книге «Пройти по краю» (М., «Современник», 1989 год). Ахмеду и Омару я благодарен за то, что узнал, что такое козлиная песнь, и понял, почему Эсхил этим именем назвал свои произведения.
Вот, что такое лебединая песнь, все знают! Я тоже знаю, но мне никогда не приходилось ее слышать. А козлиную песнь я услышал в Чохе. Когда я рассказал Ахмеду и Омару о начальном значении слова трагедия, они ни сколько не удивились тому, что Эсхил выбрал именно это слова для обозначения своего жанра. И предложили мне самому услышать козлиную песнь.
Когда вожак стаи, старый козел проигрывает схватку с молодым соперником и изгоняется из стаи, он идет на самую высокую скалу, и, спев свою последнюю песню, бросается в пропасть. Несколько ночей нам понадобилось для того, чтобы подкараулить такого козла. А ночи в Чохе – божественные! Звезды и луна такие яркие, что слепят глаза, и так близко от смотрящего на них, что кажется, можно достать рукой! Тишина в горах такая, что давит на уши. А лунное и звездное небо в абсолютно прозрачной сплошной темноте охватывает тебя со всех сторон, а не так, как мы, городские и степные жители, привыкли его видеть – над головой.
Козел появился к трем часам ночи. Мы не услышали, как он запрыгнул на самый высокий участок скалы, так, что стал отлично виден, в освещении луны и звезд. Необыкновенный этот свет в горах Кавказа! Ни луна, ни яркие звезды не имеют лучей. Они освещают все вокруг своим присутствием, делая темноту ночи прозрачной. Козел был от нас на приличном расстоянии. Нас разделяло с ним 3-х километровое ущелье! Но это расстояние совершенно не воспринималось. Он, казалось, был рядом. Мы боялись говорить даже шепотом, чтобы его не спугнуть! Я не знаю, что имел в виду Гомер, описывая песни сирен, и какие муки испытывал Одиссей, привязанный к мачте. Но, один раз в жизни услышав пение горного козла на скале в Чохе, я запомню это на всю жизнь! Потом, в разных городах СССР и Европы, когда я рассказывал о трагедии, я непременно рассказывал и о козлиной песни, которую услышал на горе Кавказа. И, всякий раз я ко мне приходили новые слова, новые эпитеты и сравнения! Вот и сейчас я напишу, наверняка, что-то новое!
В последней, прощальной с жизнью песни горного козла есть все, что способно всколыхнуть даже самую черствую душу и вызвать обильные слезы даже на каменном лице! Я слышал, как плачут горько обиженные дети. Я слышал, как плачет старая женщина, пережившая своих детей, у гроба последнего сына. Я слышал, как плачет молодая женщина, решившаяся на самоубийство из-за измены возлюбленного. Я слышал как плачет молодой сильный мужчина, оскорбленный изменой возлюбленной, мир для которого вдруг стал пустым и холодным. Я слышал, как плачет старик у свежей могилы жены, с которой прожил 70 лет. В козлиной песне, которую древние греки назвали трагедией, все это присутствует. Вселенское
