как у ребенка.
У постели на коленях на молитвенной скамье стоял католический священник. Он молился и перебирал четки. Служанка с ночным горшком в руках на цыпочках шла к двери. У окна вполголоса совещались два доктора. Было холодно, и они кутались в свои мантии. В очаге ярко пылал огонь, но его тепло по большей части уходило вверх, согревая дымоход и небо над ним.
Ко мне подошел какой-то джентльмен и представился Фрэнсисом Велдом, родственником лорда Шрусбери.
– Как любезно со стороны лорда Арлингтона прислать вас, – проговорил он сухо и холодно; было трудно понять, иронизирует этот человек или нет. – Прошу, не задерживайтесь долго. Визит господина Чиффинча и без того утомил милорда.
– Как его светлость чувствует себя сегодня?
– Вчера утром милорд прекрасно себя чувствовал, поэтому мы решили рискнуть и перевезти его сюда из Челси. Он хорошо перенес дорогу и вечером не испытывал боли, с аппетитом поужинал и почти час беседовал с господином Говардом. Но утром вдруг ощутил слабость, и его опять начало лихорадить. Рана воспалилась. Милорду поставили пиявок, но это не помогло. – Велд кивнул в сторону врачей. – Они собираются пустить в ход голубей, если ему станет хуже. Возможно, понадобится целая стая.
– Мне жаль, – сказал я. – Неужели положение и впрямь настолько серьезное?
– Надеюсь, что пока еще нет. К тому же сам милорд и слышать об этом не желает. Но если ночью ему станет хуже…
Известие было тревожным. Мертвые, только что убитые голуби считались последним средством в арсенале докторов. Их часто применяли в случае чумы и других гибельных недугов. В комнату больного приносили живых птиц. Голубям сворачивали шею и, пока они еще были теплыми, вскрывали им грудную клетку и, окровавленных, прикладывали к коже пациента, как правило на подошвы. В данном случае, вероятно, врачи собирались прикладывать птиц непосредственно на воспаленную рану. По слухам, это была крайне неприятная, а зачастую и бесполезная процедура.
– У меня частное сообщение от лорда Арлингтона. – Я повернулся к фигуре в постели. – Я могу поговорить с его светлостью?
Велд поджал губы:
– Сейчас проверю, не спит ли милорд.
Он направился через комнату к постели больного. Я пошел следом, отставая на пару шагов. Священник замолк, когда Велд склонился над кроватью и прошептал несколько слов.
Веки лорда Шрусбери дрогнули, и он произнес низким отчетливым голосом:
– Если надо.
Его бледная рука шевельнулась на покрывале. Он поднял палец и подозвал меня. Велд представил меня.
Я поклонился:
– Мне жаль видеть вашу светлость столь нездоровым.
У Шрусбери было худое лицо, бледная кожа туго обтягивала выпуклости и впадины на черепе. На лице блестели капли пота. Подбородок почернел от щетины.
– Вы от лорда Арлингтона? – спросил он.
– Да,
