списанным на берег матросом, который на войне с голландцами потерял ногу до колена. Несмотря на это прискорбное обстоятельство, Сэм отличался удивительной ловкостью. Он не раз доказал мне свою преданность, хотя у него имелись определенные недостатки – любовь к крепкому элю и склонность распускать язык.
Сэм принял у меня плащ и шляпу:
– Пойдете еще куда-нибудь, хозяин?
– Пока не знаю. – Я прошел в гостиную, где горел камин. – Отыщи Стивена, пожалуйста. Мне надо с вами поговорить.
Он постучал костяшками пальцев по лбу, как делают матросы, и удалился, а я стал греть руки.
«„Кобель и сука“, – напряженно размышлял я, – „кобель и сука“. Что бы это значило?» Я никак не мог избавиться от чувства, что слова эти были не просто оскорблением обманутого мужа в адрес его мучителей, но имели какой-то скрытый смысл.
Слуги затопали по лестнице из кухни: Стивен передвигался бегом, а Сэм – тяжело ступая и прихрамывая. Мальчик подождал в передней, чтобы Сэм мог зайти в гостиную первым, после чего с некоторой опаской вошел следом.
– У меня есть для вас обоих поручение, – объявил я. – Вы сейчас пойдете в пивную возле переулка, ведущего к Арундел-хаусу. – Я глянул на Сэма. – Ты знаешь, какую пивную я имею в виду?
– Под вывеской с серебряным крестом, сэр, – моментально ответил он. – Хозяин заведения господин Фоли, хотя, по правде говоря, там всем заправляет его супруга. Цены высокие, и она разбавляет эль, когда посетители выпьют пару кружек.
– Как я понимаю, тебя там знают?
Сэм улыбнулся с напускной скромностью:
– Ну, сэр, может быть, вы и правы, а может, и нет, хотя последнее вряд ли.
– Очень хорошо. Стивен, подойди, чтобы я мог тебя видеть.
Мальчик, стоявший за Сэмом, вышел вперед и встал передо мной. Мы не знали его точный возраст, но я полагал, что ему примерно лет одиннадцать. Он жил у нас в доме с прошлой осени, когда его предыдущая хозяйка, леди Квинси, отдала его мне. Стивен был арапчонком, который служил знатным дамам в качестве пажа, пока не потерял детскую прелесть: бедняга слишком вырос да вдобавок еще серьезно заболел. Формально Стивен являлся моим рабом, ибо леди Квинси передала мне право собственности на него. Но сама идея владеть живым человеком, словно имуществом, была мне не по нраву, и я относился к нему просто как к обычному мальчику, который попал ко мне в услужение.
Когда я познакомился со Стивеном, он страдал недугом под названием «королевский порок», или, попросту говоря, золотухой. Все лицо и шея мальчика были покрыты болезненными буграми. После того как два месяца тому назад Карл II прикоснулся к нему на частной церемонии исцеления, бугры начали исчезать и теперь стали почти незаметны. Нам усиленно внушали, что действенность королевского прикосновения в излечении золотухи была подтверждением того, что государь послан самим Господом править нами. Честно говоря, я не знал, что и думать о чудесном
