всеми, кто будет здесь нести Слово Божие».
Поглаживая рукой дверной косяк, человек слушал Проповедника с еще более безотрадным выражением на лице, чем прежде. Свеча почти догорела, пламя вдруг взметнулось и осветило спину уходившего.
– Возвращайся с Богом. Расскажи всем, что я тебе сказал. Скоро ваши страдания кончатся. Обещаю.
Плечи и спина человека, как и днем, были усыпаны опилками. Когда его фигура растаяла во мраке, Проповедник ободрился и затянул покрепче веревку на запястьях, чтобы не дать рукам волю, если Сатана попробует раздуть в нем огонь любострастия…
Крестьяне, собравшиеся в передней комнате с утоптанным земляным полом, терпеливо ждали появления Самурая. Представители расположенных в долине трех деревень сидели на корточках, то и дело покашливая и шмыгая носами.
Наконец из глубины дома вышли дядя и Самурай, которых сопровождал Ёдзо. Кашель и шмыганье тут же прекратились.
Свободно усевшись возле очага, Самурай внимательно оглядел крестьян. Он видел перед собой людей с такими же, как у него, глубоко посаженными глазами, скуластых, пахнущих землей. На их лицах оставили отпечаток невзгоды, которые они терпели долгие годы, – снежные вьюги, голод, непосильный труд. Лица людей, привыкших к терпению и покорности. Из этих крестьян надо было выбрать слуг – им предстояло отправиться с ним за море, в Новую Испанию, которая не могла им даже присниться. Из замка поступило распоряжение, чтобы каждый член посольства собирал с собой не больше четырех человек.
– Мы хотим сообщить вам хорошее известие, – опередив Самурая, самодовольно повел речь дядя. – Все, наверное, уже слышали о большом корабле в Огацу. Этот корабль по приказу Его Светлости отправится в далекую страну южных варваров. – Он перевел торжествующий взгляд на племянника. – На нем поплывет Рокуэмон. Как посол Его Светлости.
Однако крестьяне продолжали тупо глядеть на дядю и племянника, не выказывая ни радости, ни вообще каких-нибудь чувств. Они напоминали старых собак, без всякого интереса наблюдающих за тем, что делают люди.
– С Рокуэмоном… – Дядя повел подбородком в сторону Ёдзо, которому, в отличие от крестьян, позволили сидеть не в передней, а в углу главной комнаты, где был очаг. – С Ёдзо мы уже говорили. Кроме него, поедут еще трое, по одному от каждой деревни.
Лица сидевших на корточках крестьян застыли, как бы окоченели. Такое бывало и раньше. Каждый год, когда приходил приказ выделить людей на работы, крестьяне собирались здесь и так же замирали на мгновение, перед тем как Самурай объявлял имена тех, на кого пал выбор.
– Плавание будет долгое, поэтому тем, у кого жены и дети, придется лихо. Подумайте и об этом тоже и решайте сами.
Самурай, сидевший рядом с дядей, подумал, сколько тягот и невзгод выпадет на долю этой тройки. Они, как и он сам, приросли к долине всем естеством, как улитка к своему домику. Однако им придется смириться с чужой волей и выстоять так же, как они переносят снежную бурю, пряча лицо от порывов ветра.
Тесно
