сочилась, оставляя на снегу жирный алый след.
Девочка их не заметила – прошла мимо, шмыгая носом. Откуда у нее силы, чтобы перевертыша тащить? Непохоже, чтобы ей было очень тяжело.
– Что за черт… – прошептал Дарий.
– Дай-ка.
Варна взяла у него факел и пошла по кровавому следу за девочкой. Нагнала ее, медленно поднесла огонь к ребенку, та остановилась, подняла голову, уставилась на охотницу затянутыми лиловым мороком глазами. Моргнула, еще раз, вдруг охнула и пошатнулась – колдовство вспыхнуло лиловыми искрами, вспорхнуло дымными птичками и взмыло в воздух. Глаза у Машки были как у отца – голубые-голубые.
– Что делаешь здесь? – осторожно спросила Варна.
– Потерялась я… – захныкала девчонка. – Потеря-я-ялась!
Хныканье превратилось в рев – перевертыша Машка отпустила, ручки в кулачки сжала, попыталась слезы сдержать, но они лились по красным щекам, заливали шубку и цветастый платок. Глаза стали точь-в-точь как ручей звенящий, оттаявший по весне.
– Хватит плакать, – строго сказала Варна, – отведу тебя домой, только ныть прекрати.
– Маменька не велит ходить с незнако-о-омцами. – Машка обхватила себя ручонками и заревела пуще прежнего.
– Она-то нас и прислала. Так, хватит, хватит рыдать. Как тут оказалась, помнишь?
– Бабушка ко мне подошла, сказала, что неподалеку волк ходит, что прикормить его надо, чтобы охотники убить его смогли. Он наших козочек таскал, мою Ми-и-илку загрыз…
И снова рыдания.
Варна выпрямилась, схватила девчонку за платок, повязанный вместо пояса, и закинула на плечо. Рев прекратился, Машка только взвизгнула от неожиданности. Охотница с Дарием обменялись непонимающими взглядами и пошли прочь из леса.
– Что потом было-то? – спросил Дарий. – Машка, а Машка? Что с волком стало, помнишь?
– Заборола я его, – с гордостью в голосе ответила девочка.
– Ага, – Варне показалось, что она вот-вот с ума сойдет, – ты, значит, с волком дралась?
– Так он первый начал! – возмутилась девочка. – Я попросила его уйти и козочек наших больше не трогать, а он полез драться!
– И что ты сделала?
– Я… – Машка замолчала. – Не могу сказать.
– Почему это?
– Слово надо держать.
– Какое еще слово? Говори, не то родители тебе уши оборвут! – пригрозил Дарий.
– Я хорошая девочка. – Если бы Варна могла, то увидела бы, как упрямо сжались Машины губки. – И я ничего не скажу. Хотя…
– Хотя? – Дарий нагнал их.
– Суженый там мой был.
Ноги заплелись, Варна чуть не упала лицом в снег, но вовремя успела отставить руку в сторону, чтобы сохранить равновесие. Дарий тихо рассмеялся.
– Какой еще суженый? –
