style="font-size:15px;"> – В пекло. – И он убрал бутылку.
– Да еще на пустой желудок… Ты сам его делаешь?
– Угу. Перегонный куб в соседней комнате.
– Поздравь, я догадался. Если у меня и была плохая карма, теперь она вся растворилась.
– Чего-чего, а четкости и ясности в том, что такое плохая карма, наши приятели-боги не переваривают.
– А почему ты думаешь, что у тебя она есть?
– Я хотел поторговать здесь машинами среди наших потомков. Был за это бит на Совете. Публично покаялся и тешил себя надеждой, что они забудут. Но акселеризм нынче так далек, никогда ему не вернуться, пока я не помер. Да, жалко. Хотелось бы вновь поднять паруса и – вперед, к чужому горизонту. Или поднять корабль…
– А что, зонд настолько чувствителен, что может уловить нечто столь неощутимое, как склонность к акселеризму?
– Зонд, – ответил Ян, – достаточно чувствителен, чтобы сказать, что ты ел на завтрак одиннадцать лет и три дня тому назад и где ты порезался, когда брился сегодня утром, насвистывая гимн Андорры.
– Они же были только на экспериментальной стадии, когда мы покидали… дом, – сказал Сэм. – Те два, что мы захватили с собой, являлись лишь основой для трансляции мозговых волн. Когда же произошел прорыв?
– Послушай-ка, провинциальный родственничек, – начал Ян. – Не припоминаешь ли ты такого сопляка, черт знает чье отродье, из третьего поколения, по имени Яма? Молокосос, который все наращивал и наращивал мощность генераторов, пока в один прекрасный день там у него не шарахнуло; он тогда схлопотал такие ожоги, что пришлось ему влезать во второе свое – пятидесятилетнее – тело, когда ему самому едва стукнуло шестнадцать? Парнишка, который жить не мог без оружия? Тот самый, что анестезировал по штучке всего, что шевелится, чтобы его проанатомировать, так упиваясь при этом своими изысканиями, что мы в шутку трепались, что он обожествляет смерть?
– Да, я его помню. Он еще жив?
– Если тебе угодно так это называть. Он теперь и в самом деле бог Смерти – и уже не по кличке, а по титулу, важная шишка. Он усовершенствовал зонд около сорока лет назад, но деикраты до поры до времени скрывали это. Я слышал, он выдумал и кое-какие другие сокровища, способные исполнить волю богов… ну, к примеру, механическую кобру, которая может зарегистрировать показания энцефалограммы с расстояния в милю, когда она приподнимется и распустит веером свой капюшон. Ей ничего не стоит выискать в целой толпе одного-единственного человека, какое бы тело он при этом ни носил. И нет никаких противоядий против ее укуса. Четыре секунды, не больше… Или же огненосный жезл, который, как говорят, искорежил поверхность всех трех лун, пока Бог Агни стоял на берегу у моря и им размахивал. А сейчас, как я понимаю, он проектирует что-то вроде реактивного левиафана-колесницы для Великого Шивы… вот такие штучки-дрючки.
– М-да, – сказал Сэм.
– Пойдешь на зондаж? – спросил Ян.
– Боюсь,
