твоим достоинством и недостатком, – бурчит он, пошевелившись, и я замечаю ссадины на его костяшках.
– Вот почему я так хороша в своем деле. Знаю, когда заменить пряник на кнут.
Хантер прикусывает щеку, смотря на товарищей по команде, что расположились на другом конце бара.
– Так ты здесь, чтобы кого-то отхлестать?
– Что с тобой происходит? – интересуюсь я, проигнорировав его комментарий и желание узнать, зачем я приехала. – Все в порядке? За пределами хоккея, я имею в виду.
На долю секунды он поджимает губы и поднимает брови… Заминка. Отец оказался прав? Неужели Хантер ведет себя так в последнее время не только потому, что он козел?
– Что случилось, Хантер? – настаиваю я, положив руку ему на предплечье. Я чувствую, его что-то беспокоит.
Но к нему мгновенно возвращается прежняя собранность. Он демонстративно убирает мою руку, встает и кладет свою на спинку барного стула, на котором я сижу. У меня перехватывает дыхание, когда его пальцы едва заметно касаются кожи на моей шее. По телу пробегают мурашки, и я ненавижу себя за то, что так реагирую на это… На него. Будто все еще хочу его, хоть и знаю, что он превратит мою жизнь в хаос.
Хантер наклоняется так, что вот уже второй раз за время нашего разговора обдает горячим дыханием мое ухо. Однако я собираюсь с силами и остаюсь на месте.
– Расскажу, в чем дело, если ты расскажешь, почему приехала сюда. А поскольку я знаю, что ты не собираешься раскрывать карты… мои секреты останутся при мне.
Я пристально смотрю на его самонадеянную ухмылку, от которой ускоряется пульс, и качаю головой. Еще не время и не место говорить с ним о «КСМ». Я понимала это, когда летела сюда. Думала, что после того, как именно мы расстались, возненавижу его. Но в данный момент я ощущаю не ненависть. А желание.
– Хантер, я…
– Ах, разве это не Ледяной король и Холодная королева, – восклицает Катцен, вратарь «Лесорубов». Подойдя, он кладет руку на спинку моего стула – на место, откуда Хантер только что убрал свою.
– Привет, Катц, – отвечаю я, но мой взгляд возвращается к Хантеру.
– Как всегда пьян, – замечает тот и кладет ладонь на грудь Катца, чтобы отодвинуть его.
– Да, черт возьми. Мы же победили. Ты всех потряс. А у меня было немного времени, чтобы порезвиться на льду.
Он смеется над собственной шуткой, поскольку, будучи вратарем, на протяжении всей игры он только и делал, что отбивал шайбы направо и налево.
– И, черт, ты потрясающе выглядишь, мисс Кинкейд, – невнятно произносит он, растягивая слово «мисс».
Хантер напрягает челюсть, и я качаю головой в попытке отговорить его действовать в угоду той тьме, что я вижу в его глазах. Учитывая его недавние выходки, я не знаю, не отодвинет ли он Катца от меня силой.
– Я всегда выгляжу потрясающе, – подмигиваю я, понимая, что слухи о том, как он любит выпить, оказались правдой. Таких парней, как Катц, пруд пруди, а работа в этой отрасли научила меня давать им отпор. – Хороший агент напомнил бы,
