комод.
– Если ты этого хочешь.
Попроси меня остаться.
– Думаю, так будет лучше. – Я подкрепляю свои обрывистые слова кивком.
Скажи, что между нами нечто большее, чем просто секс.
– Тогда ладно. – Он проводит рукой по волосам и громко выдыхает. Кажется, будто этот вздох наполняет комнату и сжимает мое сердце. – Если ты в этом уверена. То есть…
Согласись, что я забыла установленные правила – никаких эмоций и никаких обязательств, – и скажи, что жаждешь большего.
Я делаю, как мне кажется, самую трудную вещь на свете – поднимаюсь на цыпочки и целую Хантера в щеку. Я позволяю ему обхватить меня и притянуть к себе. Это медвежьи объятия, в которых можно как потерять себя, так и найти. Такие объятия подсказывают, что ты любима, а тот, кто их дарит, волнуется о тебе.
Но Хантер ничего не говорит.
Ни когда слегка отклоняется и одаривает меня кривой улыбкой, способной растопить мое сердце.
Ни когда я направляюсь к двери, а сердце так и кричит рассказать ему правду.
Ни когда я оборачиваюсь, чтобы еще раз взглянуть на него.
В его взгляде отражается нечто, чего я не могу разгадать. Хотелось бы мне все понять, но я сталкиваюсь лишь с глазами изнуренного человека. Глазами, которые будто бы говорят, что Хантер не хочет отпускать меня не только из-за невероятного секса. Глазами, которые будто бы говорят, что он тоже испытывает ко мне чувства.
Разве не иронично? Я хочу, чтобы он относился ко мне так же, как и я к нему, но в то же время признайся он, что жаждет большего, я все равно бы ушла.
Я познала на собственном горьком опыте, какую боль может причинять любовь.
Я поняла, что можно любить кого-то больше всего на свете, но это все равно не убережет их от смерти. Вы можете остаться совсем одни, даже если влюблены.
Моя душа знает, что любовь всегда оборачивается болью и одиночеством.
Глава 9. Хантер
Шайба с треском ударяется о защитное стекло, что отгораживает зрителей от катка. В столь ранний час арена напоминает вымерший город, так что звук удара отдается эхом от стен.
– Теряешь хватку, Мэддокс?
Вместо ответа я замахиваюсь и позволяю своим рукам резко дернуться вперед. Шайба прилетает в верхний левый угол ворот, и я, бросив на Мейсена суровый взгляд, уточняю:
– Все еще похоже на то, что я теряю хватку?
Сколько бы шайб я ни отправил в ворота, это не унимает злость и беспокойство, которые я испытываю. Ничто не избавляет от ощущения, что я – хомяк, бегущий в колесе. Пусть я и отказываюсь это признавать, но ничто не облегчает боль, с которой Деккер оставила меня прошлым вечером.
Но я правильно сделал, что ушел. Поставил ее на место, чтобы не думала, что я понятия не имею, зачем она здесь. Я не стану притворяться, что ничего не изменилось, поскольку именно она решила разорвать наши отношения.
Так чего же
