капитально загнав себя под плинтус. Это я хорошо умею.
Я-сегодняшняя, вздохнув, отворачиваюсь от окна – за которым, впрочем, толком пока ничего и не разглядишь, угомоняю кошек, скребущих на душе, и говорю сама себе, что надо бы хоть немного поспать. Как хороший солдат. Потому что я, собственно, не так уж и одна – со мной Нора. И лаем поддержит, и просто ткнётся носом в ладонь, посопит – уже легче. И дом этот замечательный… хоть и незнакомый, но не чужой; отчего-то мне здесь хорошо, будто не впервые сегодня сюда пришла, а вернулась.
А ещё, несмотря на новые тревоги, часть прежних я всё же скинула. Не надо больше думать ни о квестах, ни о Сороковнике. Есть дела поважнее.
Присаживаюсь боком на тяжёлый стул рядом с окном. Гладкая поверхность спинки предусмотрительно подтыкается под локоть, словно живая. Откуда-то ободряюще тикают невидимые часы. Безмятежно похрапывает Нора. В малом очаге потрескивают угольки, кажется, вот-вот запахнет печёной картошкой. Ещё ничего не случилось, Ива, говорят привычные звуки; не хорони никого раньше времени.
И меня немного отпускает.
Вспомнив о намерении поспать, иду к дивану, туда, где ещё недавно спал Мага, где обшивка сохранила его запах и лёгкий аромат душистого табака. Тяну под голову подушку, вслед за ней откуда-то сама лезет под руку другая – как раз, чтобы с ней обняться, так, как я люблю. Со спинки мне на ноги сваливается клетчатый плед. Машинально накрываюсь. И никак не укладывается в голове, что всего в нескольких километрах уже собираются на смерть лучшие воины… а я тут, в тепле и покое. Надолго ли? Может, и впрямь, надо было согласиться и дать себя усыпить до вечера, чтобы не мучиться неизвестностью? Нет ничего хуже, чем ждать и догонять.
Остаётся ждать. Я же не знаю, где живёт нужный мне ведун; придётся ходить, расспрашивать… Не ночью же! В первую очередь загляну к русичам, вдруг застану Янека. Если, конечно, и он на войну не подался. Такой справный парень, да ещё натасканный Васютой в боевых навыках, дома не усидит, тем более что и удерживать-то его некому. В дружину вряд ли возьмут, а вот с ополчением может запросто увязаться. Эх…
В их квартале, помимо дружинников, полно здоровых молодых мужиков, и отсиживаться они не станут. Наверняка все, кто мало-мальски владеет оружием, уже там, в лагере. И кто же остался дома? Женщины да ребятишки?
Обеспокоенно ёрзаю. А ведь если «бедный Йорек» прислан сюда вместо Галы – он теперь и этот квартал курирует. С его защитными барьерами. Справится ли? Эх…
Вздыхая, подтыкаю кулаком подушку, и та как по заказу принимает нужную мне форму. Этот… ибн Рахим говорил, что все маги, будут на поле боя; значит, скорее всего, ведунчик так и останется брошенный. Или рванёт с коллегами? Ой, нет, говорю себе, припоминая виноватый взгляд и худые лапки, кое-как удерживающие на весу тяжёлый посох; кто ж его с собой возьмёт? Такой балласт никому не нужен.
Языки пламени в очаге ритмично пляшут, словно подмигивают, и оседают всё ниже, ниже, покрываясь седой шапкой пепла. Наволновавшись, перепсиховав, устав за этот тяжёлый долгий день и полночи, я, наконец, засыпаю,
