гордыня. Вы не найдете никого, кто отозвался бы о нем более благосклонно.
– Не стану притворяться и утверждать, что сожалею о том, что его или кого-либо еще оценивают по заслугам, – сказал Уикхем после недолгой паузы, – с ним, однако, такое случается не часто. Окружающие ослеплены его богатством и влиянием в свете или опасаются противостоять его лощеным и высокомерным манерам и видят его только таким, каким он хочет, чтобы его видели.
– Даже при моем поверхностном знакомстве я почувствовала его тяжелый характер.
Уикхем только покачал головой.
– Интересно, – сказал он при следующей возможности заговорить, – долго ли еще он пробудет в здешних краях.
– Не знаю определенно, но я не слышала разговоров о его отъезде, когда гостила в Незерфилде. Надеюсь, его присутствие по соседству не повлияет на ваши планы поступления в полк в этом графстве.
– Ну уж нет! Я не из тех людей, кто отступит, испугавшись мистера Дарси. Если он захочет избежать встреч со мной, именно ему придется уехать. Да, мы не друзья, и мне всегда мучительно видеть его, но у меня нет никаких причин избегать его, кроме той, которую я мог бы открыто объявить всему миру – в высшей степени недостойных поступков по отношению ко мне и самых мучительных сожалений по поводу того, что он таков, каков он есть. Его отец, мисс Беннет, покойный мистер Дарси, был одним из добрейших людей, когда-либо живших на свете, и заботливым старшим другом и наставником для меня, и я никогда не смогу находиться в обществе нынешнего мистера Дарси, не испытывая глубокой печали из-за многих трогательных воспоминаний. Его поведение по отношению ко мне было недостойным, но я искренне верю, что мог бы простить ему все и вся, только бы он не обманул надежды своего отца и не опозорил его память.
Элизабет заметила, как у нее растет интерес к разговору, и потому слушала с полным вниманием, но деликатность вопроса помешала дальнейшим расспросам.
Мистер Уикхем между тем перешел к более общим темам: Меритон, окрестности, общество. Похоже было, что он весьма доволен всем, что ему до сих пор довелось увидеть, а о последнем он говорил с легкой, но очень заметной теплотой.
– Именно желание обрести постоянный круг общения, оказаться в приятном обществе, – добавил он, – было моим главным побуждением при выборе именно этого графства. Я был наслышан о том, что служба здесь почетна и приятна, и моему другу Денни не составило труда еще более заинтересовать меня своими рассказами о месте их нынешнего расположения, а также о том большом внимании и прекрасных знакомствах, которые Меритон подарил им. Общество, в котором я вращаюсь, жизненно необходимо мне. Я был человеком, надежды которого оказались обмануты, и душа моя не выносит одиночества. Мне необходимы занятие и общение. Военная служба – это не то, в чем было мое предназначение, но теперь обстоятельства сделали ее подходящим выбором. Служение вере должно было бы быть моей профессией – я был создан для церкви, и это могло бы осуществиться
