она, по‐детски хлопнув в ладоши, – я же слышу, его голос, вот и говорю мисс Сильвии, а она‐то сидит и шьет, и шьет‐то как! прям загляденье… Ну так вот, значит, я ей и говорю: «это он», а она‐то закраснелась вся и говорит: «Дебора, сердце у меня так стучит, так стучит, ничего не слышу». А я и говорю…
Тут у женщины перехватило дыхание, и она снова хлопнула в ладоши, словно боясь, что ее перебьют. Но Пол все же перебил, зная по опыту, что стоит Деборе снова заговорить, она будет тараторить до тех пор, пока ее не остановят.
– А нельзя ли мне подняться к мисс Норман? – спросил он.
– Убейте меня, растопчите, – торжественно сказала Дебора, – но наверх я вас не пущу. Хозяин вышвырнет меня на улицу, осмелься я позволить вам, пусть и такому невинному, подняться по этой самой лестнице.
Пол давно знал, как предубежден старый книготорговец в этом отношении. За все шесть месяцев, что он был знаком с Сильвией, ему ни разу не разрешили подняться в комнаты. Было странно, что Аарон столь непреклонен в этом, но, соединив это с его опущенными глазами и испуганным видом, Бикот заключил, хотя и без особых оснований, что старику есть что скрывать. Более того, Норман кого‐то боялся. Однако юноша не стал спорить, предложив вместо этого другое место встречи.
– А не могу ли я увидеться с ней в подвале? – спросил он. – Мистер Норман сказал, что я могу спуститься и подождать его там.
– Сэр, – сказала Дебора, делая шаг вперед, как спотыкающаяся лошадь в конке, – только не говорите мне, что вы хотите что‐то заложить.
– Да, собираюсь, но не стоит никому об этом рассказывать, – тихо ответил Пол.
– Здесь только Барт, – воскликнула Дебора, бросив суровый взгляд на худощавого остролицего молодого человека, – и, если он вздумает проболтаться о ваших делах, я сама вырву ему язык, уж не извольте сомневаться. Готовлю его себе в мужья, – ведь я не из тех, кто привык брать все готовое, – и он женится на мне, клянусь всем святым, если будет хорошим мальчиком и не будет болтать о том, что его не касается.
– Я и не думал болтать, – пообещал Таузи, подмигнув Бикоту. – Господь с вами, сэр, не раз видел, как такие благородные джентльмены, как вы, закладывали здесь вещи, – он снова кивнул на пол, – да и дамы тоже, но…
– Попридержи язык! – закричала Джанк, качнувшись к нему, словно корабль, терпящий бедствие. – Судишь о том, о чем не тебе судить, черт бы тебя побрал. Пойдемте, мистер Бикот, туда, в дом старого дьявола – ибо им он и станет, когда пробьет семь.
– Не подобает так говорить о хозяине, – запротестовал Пол.
– Мне‐то не подобает? – неожиданно громко фыркнула служанка. – А кому ж тогда подобает, сэр? Я здесь двадцать лет – и горничная, и няня, и подруга, и скромная доброжелательница мисс Сильвии. Пришла в этот дом в десять лет сопливой девчонкой, и, значит, теперь мне тридцать, не отрицаю. Ну и что, все равно еще не поздно выйти за Барта – пусть ему всего двадцать, зато скверный характер потянет еще на столько же. Я знаю хозяина как облупленного: пока светит солнце, лучше
