style="font-size:15px;"> – Вчера ещё и проводка замкнула, – нашёлся Слава. – Проводка задымилась. Стиральная машина закоротила.
– Да ты и сам вчера дымился! – захохотал аккумуляторщик Лёша. – Потому и таз с кипятком уронил. Давай стаканы. Закусить-то есть что-нибудь? Ах, ты один? Семья в деревню укатила? Правильно сделала. Летом в деревне комфортнее. – Он вытряхнул из сумки груду огурцов. – Вот, подножный корм с дачи. Помой их. Фу, ну и запах у тебя!
Расселись вокруг кухонного стола. Лёха извлёк из сумки бутылку водки и две бутылки вафы. Так между собой техники называли ЭАФ.
– Я мужики не пью, доктор запретил, – поморщился Слава. – Нельзя мне.
– Чего-о? – привстал аккумуляторщик Лёша. – Не пьёшь?! Из-за этого? – ткнул пальцем в забинтованную руку. – Да что это за доктор тебе такое сказал? Враг какой-то, а не доктор. У нас в Одессе за такое бы…
Он не договорил, поскольку все дружно рассмеялись.
– А мне, когда я ногу сломал, врач гипс наложил и тут же посоветовал двести грамм принять, – сказал механик. – Ты скажи, Слава, болит рука?
– Болит.
– Сильно?
– Ощутимо.
–А это, – поднял бутылку, – есть не что иное, как обезболивающее. Вот почему мне и советовал костолом двести грамм принять. Умный человек.
Слава вспомнил, что вчера, засыпая, дал себе клятву не пить. Но, чёрт возьми, его механик прав, действительно будет легче.
Уже через полчаса они пели песни.
– А ты чего это боком на стуле сидишь? – спросил, закуривая, Лёша.
– Так… рука же болит.
– Э, рука не задница, сидеть-то нормально можно.
– Я так привык, – попрыгал Мыльников на одной половине, – мне так удобнее.
Расходились, когда на дворе начало темнеть. Проводив шатающихся и весёлых друзей до лифта, Слава вернулся на кухню. Рука и всё, что ниже пояса, не болело. Оставшиеся огурцы и почти полную бутылку вафы положил в холодильник. Помня вчерашний день, курить сел на кухне у открытого окна. Потом, шатаясь, прошёл в зал, покосился на прикрытый простынёй, словно там лежал покойник, диван, упал на лежащий, на полу матрас и сразу же провалился в глубокий сон.
На одиннадцатый день ему закрыли больничный лист.
– В следующий раз будьте осторожней на рыбалке, молодой человек, – сказал старичок-врач, осматривая последний раз руку. – Там,– он опустил глаза вниз, – у вас всё нормально. А вот на руке небольшие шрамы останутся на всю жизнь.
– Не страшно, доктор, – отмахнулся Мыльников, – шрамы мужчину украшают. Спасибо вам за всё.
В полдень он был уже в аэропорту. Сдал больничный лист.
– С завтрашнего дня приступай к работе, – сказал ему начальник вертолётного участка.
– К какой работе? У меня же нет свидетельства.
– А, чёрт! – ругнулся начальник, – Я забыл уже про это. Как назло работы много. Тогда зачёты сдавай. На всё про всё даю тебе три дня. Сдашь – закреплю
