под цвет ритуальной мантии жрицы. Сама она сидела на полу, подобрав под себя ноги. Темные провалы глазниц смотрели прямо на Мэл.
– Ты впервые на исповеди, дитя ночи?
Видящая, хоть и без глаз.
– Да. – Мэл сильнее смяла в пальцах перчатки.
– Ты знаешь правила? Никакая тайна не покинет этих стен, никто не зайдет сюда, пока я читаю твою душу. Ты доверяешь мне?
– Да.
– Сядь и откройся мне.
Малврае опустилась коленями на мягкую подушку напротив жрицы и, немного помедлив, вложила ладони в ее раскрытые руки. Магия видящей проникла в нее теплом и утешительной лаской. Легкость, доверие, чистота. Жрица нахмурила лоб, и рубин сверкнул под неровным светом свечей. Свечей здесь было много. Много толстых столбиков, насаженных тут и там, скрепленных меж собой густыми подтеками воска. Пахло горящими фитильками и согретым цветочным маслом.
– Чувствую смятение, – звонко заговорила жрица, водя носом. – Чувствую горечь, страх и ожидание. Чувствую зависть. – Видящая отпустила ее ладони, а свои уложила на колени. – Прекрасные эмоции. Те, что толкают нас на свершения, за которыми следуют либо великие достижения, либо смерть. Богиня благоволит свершениям. В чём твой вопрос, дитя ночи?
Вопрос, вопрос, вопрос… Тебе нужно было подготовиться, Малврае!
– Хм… – Мэл нервно покусывала губы в попытке подобрать слова. Если бы всё было так просто, то ей бы и не понадобилась исповедь… – Мой вопрос касается… чувственного аспекта Богини.
– Так.
Ох, нет, ты только всё усложнила, слишком издалека…
Мэл зажмурилась, злая на себя и всё вокруг. Хотелось встать, пнуть подушку и снести одним ударом оставленного дома клинка треклятые свечи. Казалось, жрица смотрит на нее сквозь их рыжие язычки, и всё видит, всё знает, но молчит, ждёт, когда Малврае произнесёт это вслух.
– Откройся мне, дитя, – мягко повторила видящая, коснувшись кончиками изрисованных рунами пальцев ее колена. – Я приму твою тайну на язык, распробую, дам тебе ответ и поглощу ее в бездны своего разума, где она растворится, подобно яду в крови верного.
Её магическое прикосновение снова отозвалось теплом и покоем.
– Я знаю, что рабы нужно для удовольствия, – решилась Мэл. – Но… не до конца понимаю… как его… получить.
Жрица кивнула.
– Всё так. Рабы – это всегда удовольствие. Но что есть удовольствие? Сладость десерта? Поцелуй любимого? Долгожданная победа? Свершившаяся месть? Удар плети? Всё из этого, дитя. Удовольствие может быть разным. Не зря обитель Великой Баладай зовётся Планом Многих Удовольствий. Их множество. Не существует единого удовольствия для всех. Что кому-то сладость, для кого-то горечь.
– Как понять, что есть удовольствие… для меня?
Жрица кивнула снова.
– Пробуй, дитя. Слушай себя и свои желания. Один из путей к единению с
