снова хмыкнул, потом рассмеялся.
– А ты мне нравишься, Витя, – сказал он, утирая слезу. – Очень нравишься. Лучший металл всегда звонко звучит, если по нему хорошенько ударить.
– Не советую тебе пытаться хорошенько по мне ударить.
– Приму к сведению, – посерьезнел Фурсов. – Короче, я работаю на одного очень влиятельного человека из Краснодара. Кого конкретно, мы опустим. Однако я скажу, что у Кулыма с ним, в свое время, были кое-какие дела. И в ходе этого, старик завладел кое-чем, что очень нужно моему работодателю.
– Не тяни. Рассказывай уже.
– В Граале, в кабинете Кулыма, – продолжил мужчина хрипловатым, зловеще низким голосом, – хранится некий пакет документов, который мой работодатель хочет забрать. Вот, собственно говоря, и все. Единственное, что мне нужно – это документы. Я просто хочу попасть в кабинет Кулыма, просто хочу забрать документы и просто хочу уйти. Больше ты меня, Летов, не увидишь. Никогда. Никогда больше не услышишь о моем работодателе.
– И ты рассудил, раз уж я не имею никакого отношения к этим документам, то решу тебе их отдать, – задумчиво сказал я.
– Вот именно. Тогда наша маленькая проблема будет окончательно исчерпана.
– Какого рода документы? – Спросил я.
Фурсов молчал долго. Он просто смерил меня взглядом, потирая уродливый шрам на подбородке.
– Компромат, – решился он. – Кулым был хитер. Он подстраховал себя, прежде чем работать с моим начальством. Но вот, Кулыма больше нет, а документы остались. Мой работодатель очень переживает, что документы окажутся не в тех руках. Что кто-нибудь обнаружит их случайно, или и того хуже, поймет, что ими можно воспользоваться.
Значит, что мы имеем? Непонятный хрен из Краснодара говорит мне о документах, к которым я не имею никакого отношения. Кулым мертв, а вместе с ним мертвы и все его старые дела. А старик, по-видимому, вел много интересных дел. Впрочем, разбираться в них у меня не было никакой охоты.
Другое дело, что эти люди, кем бы они ни были, могут быть опасными для меня и особенно Марины. А вот это уже другой разговор. Будет глупо идти с ними на конфликт, если его можно разрешить простым путем. Можно оградить Марину от этих козлов, просто отдав документы.
– Говоришь, ты заберешь бумаги и просто сгинешь?
– Совершенно верно, – Кивнул Фурсов. – Ты меня больше никогда не увидишь, Летов. Клянусь жизнью, если тебя это обнадежит.
Принимая решение, я глянул на Императора. Бульдог разлегся на полу, развратно оттопырил толстую ногу и старательно вылизывал себе яица. Почувствовав, что на него смотрят, пес встрепинулся. Он неуклюже встал, уставившись в меня взглядом своих глаз-бусинок. А потом, вывалив болезненно-темный язык, стал быстро-быстро дышать.
– Кабинет Марата Игоревича закрыт по его распоряжению, – сказала девушка лет двадцати семи-тридцати.
Девушка носила белую блузку и черную юбку-карандаш, подчеркивающую стройность ее шикарных ног.
Всю
