как и Фрида, никогда не оставит её одну, хоть их отношения и было сложно назвать «хорошими». Однако при этом бывший офицер была совсем не против, если энкелин переберётся в Лийбенхау или даже в столицу – огромный и величественный город Рэйнбург.
А’Ллайс прекрасно понимала, что Эвангелия молода и у неё ещё вся жизнь впереди, которую необходимо как-то устраивать, а не томиться в отдалённой глуши, где из людей только матушка и эльте.
Сама же Эвангелия уже давно не прочь переехать в Лийбенхау, поближе к месту учёбы. Да только привыкла она к своему родовому поместью. К этим просторным комнатам и длинным коридорам, высоким стенам, с развешанными на них старинными картинами, на которых были изображены её предки, к широким окнам, через которые открывался вид на поле, когда-то давно предназначавшееся для езды на лошадях, к всё так же роскошному цветочному саду…
Да и как она может уехать от своих любимых матери и эльте? Её единственные родные, близкие душе и сердцу люди…
Отца девушка не помнила. По словам матери, он трагически погиб во время путешествия из Рэйланда в Соединённые Земли Ойстиланда, когда Эвангелии было всего четыре года: корабль, на котором плыл её отец, угодил в сильный шторм и разбился о рифы. Единственное, что всё ещё напоминало девушке о своём родителе, это потрёпанное временем фото высокого светловолосого мужчины средних лет с подписью на обратной стороне: «Михаэль Вайс»…
– А вот и ты.
Из расположенного справа от парадного входа коридора вышла Фрида, одетая в домашнее синее платье и заляпанный пятнами жира белый фартук. Женщина подошла к дочери и крепко её обняла.
– А-а… – наконец отлипнув от Эвангелии, Фрида вдруг вспомнила про свою матушку и погрустнела. – Эльте всё без настроения, да?..
– Угу, – кивнула девушка. – Ходила проведать родителей и друзей. А ты же знаешь, что после этого она всегда… – Эвангелия осеклась, чтобы подобрать слова помягче. – Ну, «такая» вот. Думаю, ты понимаешь, о чём я.
– Да… – вздохнув, согласилась Фрида и сложила руки у пояса. – Хорошо. Вымой руки, переоденься и иди к столу, там уже всё накрыто. А я пока пойду поговорю с твоей эльте…
– Эй, а давай лучше я сама попробую, – вдруг предложила Эвангелия и, сделав шаг вперёд, приблизилась к матери. – В последнее время она очень редко разговаривает со мной, и я бы хотела это исправить. Тем более мне есть, что ей сказать. А тут такая прекрасная возможность поговорить появилась, грех не воспользоваться…
На самом деле Эвангелия ещё не понимала, что сказать эльте: если бы знала, то болтала бы с ней ещё по пути домой, но не вышло. Однако сейчас, дома, в окружении старинной утвари, мебели и других вещей, знакомых А’Ллайс ещё с детства, то есть в окружении спокойной, домашней обстановки, можно было попробовать невзначай завести диалог, отвлечь её от печали и, наконец-то… «направить на истинный путь»?
– Но
