терпелось еще чего-нибудь про будущую пушку узнать, но тут его боярин Тутша к себе позвал.
– Ты чего стервец с телеги моей убежал? – строго спросил боярин, подбежавшего к нему парнишку. – Ты чего добро мое не стережешь?
– Да я вот …, – начал оправдываться Тимошка, да только Тутша и слушать его оправданий не хотел.
Пригрозил он строго мальчишке пальцем и суровым взором место на последней в колонне телеге указал.
– Ну, чего набегался оголец? – прошептал Тимохе пожилой возница боярской телеги Лука. – Ты смотри, далеко-то не убегай, а то боярин у нас строгий. Сбалуешь чего, так мигом плетей тебе велит дать, а то и сам плеткой за милую душу отходит. Ты уж посмирнее будь, чего бегать-то без толку да с пропащими людьми разговаривать. Сиди уж лучше со мною рядом. Со мною спокойнее, я ведь не Мишка Кочерга. Это он затейник на Москве известный. Всё чего-то шебутится: то с крыльями по посаду бегал, птицу изображал, то колесо водяное на реке сооружал и, кстати сказать, неизвестно для чего. Я его спросил, а он мне то ли смехом, то ли еще как, отвечает, что, дескать, через это колесо можно водой капусту на огороде поливать. Чудак человек. Будто долго в ведрах воды с реки принести? Зачем какие-то колеса ставить? Чего мудрить? Не настоящий он человек. Пропащий совсем. Ты уж Тимоня подальше от него держись.
Возница еще долго чего-то под нос шептал, да только Тимошка его не слушал. Тимошка уж о пушке мечтал. И уж привиделось ему, как смастерили они с Кочергой огнестрельную трубу и пугнули всех врагов княжича прочь. Так крепко пугнули, что враги не только замыслы свои подлые забыли, но и имя-то свое да за три моря без оглядки убежали. Резво так убежали, как мыши от кота. Задремал Тимоха под скрип тележных колес и проснулся уж в сумерках.
– Коломна! – кричали люди из головы колонны. – Дошли братцы! Слава тебе Господи! Отдохнем сейчас!
8
Встречала Коломна путешественников радостно. Еще на подъезде к городу самые знатные люди с хлебом солью вышли. Княжич для этого случая быстро на коня забрался да гордую осанку изобразил. Точно, как батюшка его, великий князь Дмитрий Иванович подбоченился, взирая сверху на седые склоненные головы городской знати. Товарищи княжича, дети боярские, тоже рядом с Василием Дмитриевичем не преминули на коней сесть. И пусть больно им было до слезы сидеть в седлах жестких, но усидели они тоже с высоко поднятыми головами и чести своей в грязь не уронили. Как надо при встрече с местными горожанами себя вели. Знатно показали столичный свой нрав коломенской провинции.
А как в город караван вошел, так и распался сразу, словно стадо по деревне. Княжич с ближним кругом своим в терем местного воеводы трапезничать пошел, дружинники на площади городской лагерь разбили, и Тимоша вместе с Лукой за воеводской баней пристроились. Удачное место нашли, повезло просто, что никто его раньше не занял. Пока Тимоха лошадь распрягал, Лука где-то варева горшок раздобыл и выложил к нему из своей
