Другую? Ты о чем?
Я: Ты знаешь, о чем я. Какую-нибудь флоридскую красотку, которая умеет кататься на серфе. Может, Кейт, а может, Анн-Мари, один глаз голубой, другой карий. Просто скажи мне, Лилли, я не буду закатывать истерику, клянусь.
Лилли: Для начала, чтобы встретить другую, Майклу надо оторваться от ноутбука и выйти из квартиры. За все время, что мы тут, он совершает этот подвиг, только чтобы пожрать или прикупить еще каких-нибудь примочек для компьютера. Сидит перед экраном такой же бледной немочью, как и всегда. Ну а во-вторых, на что ему сдалась какая-то там Кейт – ведь ему нравишься ты.
Я (почти плача от облегчения): Правда, Лилли? Ты клянешься? Ты же не врешь, чтобы меня успокоить?
Лилли: Да не вру я! Только вот не знаю, долго ли он будет хранить тебе верность, учитывая, что ты даже про его день рождения не вспомнила.
У меня что-то колом встало в горле. День рождения Майкла! Я забыла про день рождения Майкла! И в новый ежедневник записала, и все такое, но дел навалилось столько, что…
– О боже, Лилли! – пискнула я. – Напрочь вылетело из головы!
– Вот именно, – отозвалась она. – Напрочь. Но не убивайся. Вряд ли он ждал открытку или еще что. Ты как-никак в отъезде, да в придачу целая принцесса. Где уж тебе помнить про такие мелочи, как день рождения парня?
Ну уж это несправедливо! Мы с Майклом всего двадцать два дня вместе, и двадцать один из них я без продыху занята. Лилли может сколько угодно ерничать, но что-то я не видела, чтобы она спускала на воду военные корабли или воевала за установку парковочных терминалов. Людям невдомек, но вся эта принцессная дребедень на самом деле – тяжелая работа.
– Лилли, – сказала я. – Позови его к телефону, пожалуйста. Майкла.
– Ща, – отозвалась Лилли. И заорала: – Майкл! Тебя к телефону!
– Лилли! – в ужасе вскрикнула я. – Бабушку с дедушкой пожалей!
– Ой, ла-адно, – протянула она. – Может, они отучатся хлопать дверью каждый божий день в пять утра, когда выходят забрать «Таймс».
Ждать пришлось долго. Наконец послышались шаги, а потом голос Майкла:
– Спасибо.
Он взял трубку и сказал не без любопытства – ведь Лилли не предупредила его, кто звонит:
– Але?
Стоило услышать его голос – и я тут же забыла, что на дворе три часа ночи, я страдаю и жизнь моя никчемна. Наоборот, почувствовала себя так, будто на дворе два часа дня и я лежу на одном из пляжей, которые силюсь защитить от эрозии и загрязнения (все зло от туристов!), и теплое солнце ласкает кожу, и мне подают ледяную «Оранжину» на серебряном подносе. Вот такое действие произвел на меня голос Майкла.
– Майкл, – проговорила я. – Это я.
– Миа! – воскликнул он. Кажется, искренне обрадовался. Вряд ли это мое воображение шалит. Тон у него был самый доброжелательный, совсем не такой, словно он собирается бросить меня ради Кейт Босуорт. – Ты как?
– Я в порядке, – ответила я. И зачастила: – Послушай, Майкл, я сама не знаю, как умудрилась
