к очередной дурацкой выдумке Натана. К сожалению, сосущее ощущение под ложечкой подсказывало ей, что простым и безобидным фарсом сегодня не обойдется.
На протяжении многих столетий их знакомства Натан бывал и скрытным, и обманщиком, порою даже опасным, но никогда он не преследовал злых целей – хотя это и не всем казалось очевидным. Очень часто во времена своего заключения во Дворце Пророков он испытывал терпение сестер, доводя их до того, что они орали и рвали на себе волосы – но не проявлял ни злобы, ни презрения к обычным людям. Ему была свойственна врожденная ненависть к тирании и почти детская любовь к жизни. Сердце у Натана оставалось добрым при всех его выходках.
Почти с самого начала, несмотря на тяжелые обстоятельства, он стал другом и союзником Энн против Владетеля, стараясь не допустить его к власти в мире живых и не давая слугам зла чинить произвол. Он много сделал, чтобы остановить продвижение Джеганя. А главное – именно он первым показал ей предсказание о Ричарде за пять столетий до того, как мальчик появился на свет.
Энн поймала себя на том, что предпочла бы находиться в менее темном месте – и уж точно не на кладбище. И чтобы у Дженнсен были ноги покороче и меньше прыти.
Вдруг до Энн дошло, зачем Натан захотел, чтобы Том посторожил и «убедился, что вокруг нет никого незнакомого», как выразилась Дженнсен. Местные жители, люди Бандакара, как и Дженнсен, от природы не имели даже крупицы магии. Они были лишены той бесконечно малой искры дара Создателя, которой обладали остальные люди в мире. Все, кроме них, знали о реальности и природе магии. Но для бандакарцев магия не существовала.
Отсутствие этого врожденного, стихийного зерна дара приводило не только к тому, что эти люди были нечувствительны к воздействию магии; взаимодействовать с тем, что для них не существовало, они не могли – и тем самым становились невидимыми для магической силы.
Это качество передавалось потомству, даже если дара был лишен только один из родителей. Ради сохранения магических способностей у рода человеческого таких людей в старину изгоняли из общества. Решение, бесспорно, жестокое – но благодаря ему дар сохранился, а иначе магия давным-давно прекратила бы существование.
Поскольку пророчества основаны на магии, люди, лишенные дара, ускользали также и от взгляда предсказателей. Ни в одной из книг ни слова не говорилось о них, о будущем человечества и магии после того, как Ричард нашел этот народ и покончил с его изоляцией. Что теперь будет, неоткуда было узнать.
Энн полагала, что Ричард не мог бы поступить иначе. Свою связь с пророчеством он воспринимал без восторга. Что бы там про него ни говорилось, Ричард то и дело отказывался считаться с предопределением. Он верил в свободную волю. Смутно представляя себе понятие детерминизма, он не желал ознакомиться с ним поглубже.
Все сущее в мире, и особенно в мире магии, должно находиться в равновесии. В этом
