В одном месте виднелись небольшие гранитные надгробия, сильно выветренные – видимо, самые древние. От тех могил, которые когда-то были отмечены только досками с вырезанными на них именами, не осталось вообще ничего, и большая часть кладбища выглядела просто как зеленый луг.
– Ты не знаешь, что это за здоровенные насекомые – те, что так шумят? – спросила Дженнсен у Тома.
– Точно не скажу, – отозвался Том. – Никогда прежде таких не встречал. Они вдруг взялись откуда-то все сразу…
– Это цикады, – просветила их Энн, улыбнувшись про себя.
– Что-что? – переспросила Дженнсен, нахмурившись.
– Цикады. О них вам неоткуда было узнать. Когда они последний раз выводились, ты, наверное, была еще младенцем и ничего не могла запомнить. Жизненный цикл этих цикад, так называемых «красноглазок», – семнадцать лет.
– Семнадцать лет! – удивилась Дженнсен. – Вы хотите сказать, что они появляются один раз в семнадцать лет?
– Да, неукоснительно. После того, как самки спарятся с этими шумными молодцами, они отложат яйца на тонких веточках деревьев. Когда личинки выведутся, они упадут с деревьев и зароются в почву, чтобы появиться лишь спустя семнадцать лет и прожить свою короткую взрослую жизнь.
Дженнсен и Том, бормоча что-то в большом удивлении, без остановки шли дальше по кладбищу. Энн почти ничего не видела, кроме огонька, мерцающего в фонаре Дженнсен, да темных силуэтов деревьев, чьи ветви покачивались в такт легкому дыханию влажного ветерка. Хоры цикад гремели в темноте, не умолкая ни на минуту. Энн попробовала при помощи Хань проверить, нет ли поблизости еще кого-нибудь, но не обнаружила ни единой живой души, кроме Тома и где-то на расстоянии еще одного человека – наверное, Натана. Дженнсен, лишенную дара, при помощи Хань она обнаружить не могла.
У Ричарда и Дженнсен был общий отец – Даркен Рал. Рождение лишенных дара потомков – таких, как Дженнсен, – было непредсказуемым и случайным побочным эффектом той магической сущности, к которой принадлежали все носители дара из дома Ралов. В древности, когда такие случаи участились, неодаренных отпрысков этой семьи, как и прочих подобных, отправляли в край забвения – Бандакар. Но впоследствии всех детей лорда Рала, лишенных дара, стали просто предавать смерти.
В отличие от всех прежних владык из дома Ралов, Ричард обрадовался, обнаружив, что у него имеется сестренка. Он ни за что не допустил бы ее убийства – более того, он счел, что ни ей, ни другим лишенным дара нельзя запрещать жить, где вздумается.
Хотя Энн уже долго жила среди этих людей, она все еще не привыкла к их особенностям и ориентировалась с трудом. Даже когда кто-то из них стоял прямо перед нею, чувства Энн уверяли ее, что там никого нет. Это была своего рода слепота, и она вызывала мучительное ощущение потери врожденной способности, которая, казалось бы, не должна была исчезнуть
