style="font-size:15px;"> – Я не маг! Я не ведьма и не чернокнижник! – орал Саббатон, но его слова, казалось, слышал только дождь. Ливень, наоборот, усилился, словно желая заглушить жалкие попытки мальчика оправдаться, прежде чем его казнят. Саббатон завыл от ярости и бессилия. Один из воинов зажёг факел и направился с ним к импровизированному костру, где сорокалетнего мальчишку ждала страшная участь.
«Ну, как? Нравится? – прозвучал рядом тихий голос Вани. Она стояла никем невидимая, уперев руки в бока и вопросительно подняв брови. – Мы вот в точно таком же положении были, когда взбешённые крестьяне приняли Юлию за ведьму, да и когда Жанна в своём логове хотела высосать из графини силы, то есть меня».
– Но я помог вам! – возмутился Саббатон. – Я лишил её силы, чтобы спасти вас! Я…
«Обманул, да? Чтобы Азраид заманил её в ловушку, да? А ещё ведь ты замыслил страшное, да?» – переспросила Ваня и растворилась в воздухе.
– Вернись! Помоги! Я помню, как ты убивала тронгов! Помоги! Сделай с солдатами тоже самое! – заорал Саббатон, судорожно пытаясь вытащить руки из слишком тугих верёвок, но ему не удалось. И словно ветром вдруг надуло шёпот призрака:
«Ни за что!»
Солдат, прикрывая огонёк факела шлемом от ливня, неумолимо приближался к импровизированному костру. Остальные же, с ехидными ухмылками на лицах, полными жажды крови, с нетерпением ждали казни. Даже рабы, женщины и дети, прильнув к холодным прутьям своих клеток, жадно всматривались в то, как будут казнить человека, такого же, как и они. Саббатон искал в их глазах хоть каплю сострадания, но видел лишь звериную жажду крови. Все они жаждали смертельного зрелища. Неужели им было всё равно, что происходит с человеком на их глазах? Словно люди уже не задумывались, кто станет следующей жертвой, даже если это будет кто-то из них…
– Твари! – вновь заорал Саббатон. – Убийцы! Ребёнка одолели! Звери! Как вы будете жить с этим?!
Но его слова не тронули ни единой души. Звери в клетках смотрели на него с холодной, алчной жаждой крови, а звери вне камер лишь ржали над его отчаянием, подбадривая солдата с факелом. Огонь же, фыркая и сопротивляясь, метался во тьме, сдуваемый ветром и шипя под вновь усилившимся дождём, который неведомым образом заливал воду под шлем. Но огонь не таял, как того желал мальчик, а цепляясь за просмолённую ветошь, жадно готовился пожрать кострище. Солдат же, наклонившись над пропитанными маслом сложенными ветками, с опаской поглядывал на обречённого колдуна.
«Да ты сгинешь вместе со мной! – вопил изо всех сил внутренний ребёнок».
«И ладно! Зато ты сдохнешь, и твои грязные помыслы развеются пеплом!»
«А как же Юлия? – рискнул спросить Саббатон. – Ты о ней подумала?»
Призрак замолчал на подозрительно долгий срок. Солдат уже поднёс горящий факел к хворосту. Если эта странная сила, которую он отобрал у Юлии и которая, судя по всему, обладала собственным разумом, не
