На сорок выстрелов хватит! -обнадёжил их артиллерист.
Пустовалов промолчал. Много что ли, эти сорок зарядов? Вот, французы палят так, прямо пороха не жалеючи. У них пушки завсегда впереди пехоты. И то, картечь бьёт на шестьсот шагов, а ружье- еле-еле на триста. Так тогда под Аустерлицем их и замордовали, под таким огнём и не вздохнуть не дали. Но вот их новый командующий отрядом, генерал Горчаков, он молодец, похвалил его про себя Пустовалов начальника, с таким самое трудное легким будет. Всё ведь по уму делает, с толком и расстановкой.
Ну а впереди их стоял холм, с прикрытыми корзинами с землёй тяжёлыми, двенадцатифунтовыми пушками. Стояли там с дюжину орудий, то есть одна тяжёлая батарея. Но, не расстарались сапёры, и ров вокруг укрепления бял жиденький, да и вал не впечатляющий. Слабовато укрытие получилось. Земля, правда, не подвела. Для укрепления плохая, а вот стоять на ней- самое то, сухая, песчаная. С такой земли ядро или картечь рикошет не даст, а хначит, меньше солдатских голов здесь сгинет, как решил фельдфебель.
К правому флангу их роты подъехал сам командир полка, подполковник Рындин Филадельф Кириллович. Спешился, передал поводья своего коня денщику, и о чём-то заговорил с командиром первого батальона их полка.
Огляделся фельдфебель, и заметил, что вдалеке, в перелеске, укрылись и кирасиры, полка два. Рассмотрел и цвет приборного сукна, и судя по нему, оба из второй дивизии, Глуховский полк и Малороссийский, а там, и другие были, но их Пантелеймон не рассмотрел. Как-то сразу на душе полегчало, раз им такая помощь пришла.
– Да что там такое, Пантелеймон Ильич? – спросил неугомонный Яшка.
– Не одни стоим. Большая битва будет. И конница нам на подмогу дадена. Ничего, удержимся…
***
Из-за леса, стала слышна перестрелка. Ружейный огонь был почти непрерывным, так что белый плотный дым повис над деревьями. Тут их тяжёлая батарея заговорила. Пантелеймон с радостью услышал эти оглушительные выстрелы двенадцати фунтовок, как полетели с тяжёлым свистом ядра в сторону французов.
– Эхма, Пантелеймон Ильич! – тихо проговорил Яков, – эка страсть!
– Эх ты… Хорошо летят… Чем больше пушкари расстараются, тем меньше к нам в ответку прилетит.
– А что, и до нас достанут?
– Война брат, дело такое. А ты стой на месте, где приказано! – строго проговорил фельдфебель.
А затем, огибая пехоту справа, к дороге крупной рысью пошли четыре эскадрона драгун. Пустовалов приметил, что это двинулся вперёд Киевский драгунский полк. Пантелеймон только усы поправил, да вздохнул… Баталия завязывалась быстро, и серьёзная.
И точно, к их строю, бегом, стали возвращаться егеря, в своих тёмно-зелёных мундирах. За ними, на растянутых шинелях, принесли двух раненых офицеров. Один- то, совсем молоденький, всё вскочить пытался, но только давился кашлем. Их унесли к повозкам
