момент не ловить,вносит лепту куда не попало
тоскующий гений.
То, что металось когда-то
на всех парусах,
получило горючее —
двигаться в пункты прибытья.
Всё, что било ключом,
заимело турбинный размах.
А гений стоит на своем,
и туда не пробиться.
Воинственное
Топчет красные линии ход волокит,
Сотрясаются крепости мироустройства —
И вновь средь брони рассеченной лежит
В пыли сногсшибательное геройство.
Радеющий Ра градус жизни поднял,
Нередко доводит ее до кипенья —
Познаются народы по ратным делам,
Ура в авангардах по всей ойкумене.
Клики, хунты курируют славный салют
Над модным, прошитым костями курганом.
Анархисты плоды своих действий несут —
Вкусить ницшеанствующим партизанам.
На мемориалах нашлепки блестят,
Под ними тоннели – в приюты Валгаллы,
Где снимает бесчинную маску солдат
И всё то, что чины на него возлагали.
В условиях разномасштабной борьбы
Никто никому не дает передышки.
Здесь пьющие скудную чашу рабы
В Валгалле увидят щедроты судьбы —
Там все чаши без дна и покрышки.
Вот ведь…
Опирающиеся на древние свитки Веды
и чтущие лакмусовые бумажки -веденья —
по разные стороны баррикады,
что привычно зовется невежеством.
Веды и -веденья курят себе фимиам
и всегда держат наготове средства,
чтобы дать прикурить противнику.
Невежество довольствуется сигаретой.
Веды и -веденья на пике любопытства
порой заключают межведомственный пакт,
чтоб, удвоив тактику, сорвать семь печатей
и в едином порыве наведать неизвестное.
Невежество пребывает в неизвестности.
Веды и -веденья, потерпев общую неудачу,
расходятся восвояси и продолжают
затасканно тянуть свою волынку,
порой в унисон с дудкой сивой кобылы;
при этом делают вид, что они на коне
и вот-вот могут ударить в литавры.
Веды и -веденья часто чураются очевидного
и смотрят на него сквозь вычурные призмы.
Невежество любит простые наглядности,
и они расцветают ему на загляденье.
С какой-то периодичностью неведомо откуда
в том
