style="font-size:15px;"> пантомиму фигур умолчанья,
каждый истину слышит свою.
Квотой логоса с вышнею искрой
наделяются лишь единицы —
и направленность их многоточий
с общепринятой не совпадет.
Ровесница мира – вербальность
соразмерна с его полнотою,
но в подтекстах порою маячат
тени букв не от мира сего.
Языка непрестанный носитель,
когда ноша ему непосильна,
машет страшною бритвой Оккама,
междометья – аккомпанемент.
.
Совершенного вида глаголы,
как и те, что видали виды,
к неприглядным деяньям причастны —
разных деепричастий полно.
Нельзя неуклонно зреть в корень
при влиятельности склонений
в слоговой гибкой системе;
вбок и ввысь растяженье значений
приставка и суффикс творят —
слагается сложность. Пробелы
часто жутки, как черные дыры,
и на каждого смотрит оттуда
недоля его в языке.
Душа и сердце
Нет у тебя, человек, ничего, кроме души.
Пифагор
Я одна с моей большой любовью к собственной моей душе.
Цветаева
На душу не ложится
ничего из того,
чем знаменит, бит
и прибит к повседневности
этот разбитной мир.
На сердце копятся впечатления
от парадных поз и диких метаморфоз,
шепота сирени и воя сирен,
от риторики закатов и плакатов,
величия снежной вершины
и наличия славной машины.
Сквозь сердце проходят
новомодные летучие прихоти
и эманации древней окостенелости,
голубые мечты, красные линии,
патетика белой и черной магии.
В сердце застревают
острия обид и сокрушений,
гвозди всяческих программ,
горячие иголки совести,
фрагменты дневных коллизий
и осколки ночных кошмаров.
Сердце не любит
постороннюю, безучастную душу.
Душа игнорирует сердце,
его чувственные гаммы
и черствые кардиограммы.
Она не знается
ни с сердечностью,
ни с бессердечностью,
поскольку знает себе
Бог знает что…
«Ворота в Эдем …»
Ворота в Эдем —
как игольная щёлка
не для верблюда, для люда. Пролаз —
сонмы и сонмы
различного толка.
Архангел задействует свой контрабас
при каждом удушливом
сжатье иголки;
Музыка
