из печати».
Никогда бы не подумала, что Парандовский будет все так же актуально звучать 30 лет спустя того, как книга попала мне в руки с полки библиотеки. Вместо публикации в журналах – посты в блоге, а так все то же самое. Мир сменяется войной, война сменяется миром, жизнь никогда уже не будет прежней, какой мы помним ее, но в ней должно остаться место тому, как писать книги.
Кому нужна история?
Никому. Точней, двум категориям граждан – историкам и маргиналам вроде меня.
Историю на самом деле никто и не любит, уж слишком она правдоподобна. Потому и место ее в сознании читателя с успехом занимает фентези. А фентези – это вам не жизнь. «Она приглажена, причесана, напудрена и кастрирована» (Григорий Горин, «Тот самый Мюнгхаузен»). Ни общественности, ни государству история в чистом виде не нужна, она, история, непристойно неоднозначна. Она травмирует – эта рубашка слишком близко к телу, она не допускает казаться самим себе праведными, непогрешимыми. В ней нет ласковой отдаленности фентези классического и карманных страхов фентези темного, здесь никакой волшебник в голубом вертолете (масть дракона подставить на выбор) не прилетит, чтоб вмешаться в безвыходное положение в единственный для того пригодный момент. В истории, реальной истории, персонажу и отождествившемуся с ним читателю приходится выпутываться самим. Современники любят сказки – не смею осуждать за это – но не извлекают из них урока. Любить сказки ради самих сказок, а не ради передаваемых ими элементов понимания мира, может позволить себе культура либо крайне развитая, понявшая себя и потому безопасная, беззаботная, либо пребывающая в состоянии распада, утратившая культурный код. Если писать о минувших веках – эскапизм, то что же тогда значит подменять истинную историю альтернативной, реальных людей своего времени – попаданцами в чужое?
Реальная история, переданная для современников современным языком, имеет уникальную ценность познания – как чуждой культуры, так и чуждого времени – и обучения, дает читателю возможность развития через рассмотрение и понимание ценностей, отличных от ценностей современного мира. И мир вокруг человека расширяется многократно. Реальная история дает возможность примерить на себя настоящее, не воображаемое платье короля – и его же гильотину.
Почему исторический роман? Так мне казалось проще: не нужно придумывать сюжет. Сейчас, после пяти томов исторического романа это «казалось проще» уже кажется и вовсе даже не смешным. Случайно, как за горячую кочергу, я схватилась за один из самых сложных жанров в прозе – железо прилипло к коже, отодрать можно уже только с мясом.
Но, взяв эту планку, пробовать другие жанры оказалось действительно проще.
Внезапно, да.
Постулаты мастерства
В историческом романе нет ничего
