при попытке выйти с ними на контакт, чтоб уточнить детали той самой исторической истины. Потому как – какое вы имеете право со своим неакадемическим рылом претендовать на наш уютный калашный ряд?
В 2017 году вышла прелюбопытнейшая статья Дмитрия Володихина, в которой профессор МГУ и писатель резко отказывает историческому роману как жанру в любом праве на просвещение масс – мол, вам, так называемые творцы, другие, низкие истины дороже, а вовсе не истина историческая: «Ложные пути, по которым влечет „историческая беллетристика“, ложные надежды, которые вызывает она у служителей исторической науки – вот предмет настоящей статьи».
Статья оставляет впечатление, мягко сказать, смешанное. С одной стороны, попечалиться о качестве проработки базового материала в том, что сейчас в массе публикуется под грифом «исторический роман», всегда полезно. С другой, и разумные претензии, и здравый гнев, и печаль маститого историка, и его желчь, и его профессиональный снобизм замешаны тут в коктейль несколько тошнотворный.
«В сущности, историк-ученый видит и критикует разительное противоречие между продукцией издателя (кинематографиста) и собственным профессиональным идеалом. А для исторической науки идеал был, есть и будет только один – истина. Ясно, что достичь его во всей полноте невозможно, и так же ясно, что необходимо двигаться по долгим и, порой, трудным маршрутам познания, приближаясь к наиболее полной, наиболее чистой исторической истине. Искажение ее для науки катастрофично во всех смыслах этого слова: вне истины наука бессмысленна, иной идеал для науки по определению невозможен.
Естественно, историк-профессионал гневается, видя погрешение своего идеала, и в праведном гневе укоряет исказителей.
Так вот, подобные укоризны беспочвенны. Точнее говоря, весь подобный подход к исторической беллетристике страдает тяжелым и неустранимым недостатком: непониманием того факта, что историческая беллетристка не может и не будет служить инструментом исторического просвещения, за исключением тех редких случаев, когда профессиональный историк сам берется за перо и решает одновременно две задачи: как научную, так и художественную» (Дмитрий Володихин, ««Перья на шляпах». Историческое просвещение и историческая беллетристика»).
Интересно, что статья вышла в 2017 году, роман Алексея Иванова «Сердце пармы» – на 13 лет раньше, однако в качестве примера того, как нарочито небрежно работают классики исторического романа, Володихин приводит… Вальтера Скотта. А ведь, казалось бы, отчего не поговорить о современнике и о русской истории? Или не все так неладно в датском королевстве с исторической беллетристикой, как это желает подать публике профессиональный ученый?
Позиция живого классика более-менее понятна: написание исторического романа – занятие кастовое, и не всякая тварь дрожащая на то право имеет. Но именно
