и опытом, Евгений довольно живо представлял себе, что его ждет, но, все же, недооценил реальность.
Бомбейский порт встретил его необычайной толчеей и мешаниной образов, звуков и запахов. Кругом были орды темнокожих, полураздетых людей, с дико вытаращенными глазами, орущих что-то на тарабарщине, что-то куда-то несущих, катящих, размахивающих руками и лезущих под ноги. У всех были черные, жесткие, словно грубо сделанные парики, волосы. Громадные передние зубы блестели из-под смоляных усов. Все вели себя так, словно нигде на планете не было, да и не могло существовать иной жизни.
Белые чалмы, горы гнили в тучах мух, глиняные горшки, сети с бьющейся рыбой, сверкающие от пота медные спины грузчиков, ревущие ослы и зеленые попугаи в клетках…
Новая реальность накрыла шатром, сомкнув за спиной двери.
Не уставая озираться, Евгений спешил за своим провожатым, вдыхая всю безумную палитру индийских запахов разом: от зловонных отбросов, до тонких специй.
Кто-то сзади за секунду обшарил ему оба кармана брюк и, мелькнув босыми пятками, скрылся в толпе.
«Мальчишки!» – спохватился Евгений.
Деньги Геррейро, к счастью, лежали в нагрудном кармане. Но зевать явно не стоило.
В лицо ткнулась мертвая кривая морда акулы-молота. Ступня утонула в грязной жиже. Тачка, груженная углем, чуть не сшибла с ног.
«Вот уж и впрямь: колыбель цивилизации!» – только и оставалось констатировать Евгению. – «Если Рио – город, которому нечего скрывать, то Бомбей – город, которому скорее нечем прикрыться! Да и незачем. От кого?»
Народ, который (при своей-то истории!) никогда не брался учить всю планету, как ей жить, безусловно, имел такую привилегию.
Пиньо оглянулся проверить, жив ли Евгений. Сам он чувствовал себя здесь, как рыба в воде.
– Быстро-быстро, сэр!
Миновав бушующий порт, они без передышки окунулись в человеческую реку. Массы мужчин в светлых одеждах, цветастых женщин, телег, рикш и редких автомобилей – все плыло в нескончаемом гуле, какого Евгений не слышал за всю свою жизнь.
Воздух был сух и грязен. С каждым дуновением в рот лезла ни то крупная пыль, ни то мошкара.
– Преисподняя, а не город! – щурясь и отплевываясь, злился Евгений.
Он понял, что англичане, ради собственного блага, ни в коем случае не должны уходить из Индии. Иначе у этого древнего котла просто сорвет крышку, затопив густой сладко-соленой, кипящей кашей весь высокомерный западный мир.
«Едва они узнают, насколько бедно живут… и прочитают Маркса!»
Навстречу шли девушки в пестрых, чарующих одеяниях, с красными пятнышками во лбу. Большеглазые, носатые, белозубые, в золотых браслетах и увесистых серьгах, но часто босые.
Евгений во сне не мог представить столь прекрасных и, вместе с тем, гротескных женских лиц.
Утомленно-гордый англичанин, в белой униформе делал вид, что контролирует движение.
