доллара.
– Да брось ты! – засмеялся Джим. – На вяленую сельдь, сыр и хлеб хватит. А завтра мы еще накупим всякого разного и тушеное рагу соорудим. Я умею первоклассное рагу готовить.
Гарри Нилсон разлил по кружкам остаток кофе.
– Вот ты и просыпаться начал, Джим. И выглядишь получше. Но во что ты влезть хочешь, тебе неведомо. Рассказать тебе я могу много кой-чего, только все это будет без толку, пока собственной шкурой не почувствуешь.
Джим окинул его невозмутимым взглядом.
– С тобой случалось, чтобы, когда ты достигал мастерства в своем деле и надеялся на повышение, тут тебя как раз и увольняли, а на твое место брали другого? Рассуждения о славных традициях родного предприятия, о верности этим традициям слушать приходилось? Причем традиция-то одна: шпионить за теми, кто рядом! Только это им от тебя и надо! Так что терять мне, черт побери, нечего!
– Кроме одного только, – тихонько проговорил Гарри, – ненависти. Ты удивишься, когда поймешь, что перестал ненавидеть людей. Не знаю, по какой причине, но так происходит всегда.
Глава 2
Весь день Джим места себе не находил и метался по комнате. Погруженный в кропотливую работу Гарри Нилсон то и дело негодующе косился на него.
– Слушай, – наконец не выдержал он, – ты можешь и один пойти, если тебе так неймется. Почему бы и нет. Но если потерпишь еще часок, то я с тобой пойду. Просто мне мою писанину закончить надо.
– Я все думаю, так ли уж обязательно менять фамилию, – сказал Джим. – Может, это как-то отражается на человеке?
– Когда выполняешь поручения одно другого труднее и арестовывают тебя не однажды, и берешь ты фамилию то одну, то другую, тебе что фамилия, что номер арестантский – разницы нет.
Стоя у окна, Джим глядел вниз на улицу. Напротив были стена и узкий проулок между двумя зданиями. Ватага мальчишек, сгрудившись у стены, била в нее мячом. Даже через стекло доносились их громкие крики.
– В детстве я столько времени проводил в играх этих, – сказал Джим. – А еще больше, как помнится, в драках. Интересно, дерутся теперешние мальчишки, как мы когда-то дрались?
– Конечно, – отвечал Гарри, не отрывая глаз от работы. – Глянешь в окно – вечно они там. И дерутся не хуже прежнего.
– У меня сестра была, – продолжал Джим, – так в играх она могла обштопать любого. В шарики играла так, что с десяти шагов расколоть могла самый твердый, ей-богу, Гарри, я сам видел, да и в орлянке ей равных не было.
Гарри вскинул голову:
– Не знал я про сестру… А что с ней сталось?
– Мне это неизвестно.
– Неизвестно?
– Ага. Как ни смешно это может показаться. Нет, я не о том, что смешно, просто бывает такое в жизни…
– Ты что сказать хочешь? Тебе неизвестно, что произошло с сестрой?
Гарри даже карандаш выронил.
– Ну, могу поделиться с тобой всей историей. Звали ее Мэй, и была она на год старше меня. Спали мы с ней в кухне – порознь, конечно, на отдельных
