от этого света среди бела дня. Вскоре мать из комнаты своей вышла, плиту разожгла. Лицо у нее было как каменное, и смотрела она в одну точку. Потом и отец появился. Вид у него был пришибленный – точно вдарили ему между глаз. И молчит – слова не вымолвит. Уже на работу собираясь, стоя в дверях, бросил: «Я, пожалуй, в участок загляну. Может, она под машину угодила».
Ну, я в школу отправился, а сразу после школы – домой. Мать велела мне девчонок порасспрашивать, не видали ли Мэй. К тому времени уже слух пошел, что Мэй пропала. Девчонки уверяли, что никто из них Мэй не видел. Отвечали робко, выглядели напуганными. Вернулся отец. На обратном пути с работы он в полицию успел завернуть. Сказал: «Копы приметы ее взяли. Обещали быть начеку».
Вечер прошел как предыдущий. Мой старик и мама сидели рядышком, только теперь старик уже не бурчал. И опять всю ночь свет горел. Назавтра отец опять в участок наведался. Копы сыщика прислали опросить ребят соседских, и к матери полицейский пришел – побеседовать. Кончилось тем, что розыск объявили. И все. Больше мы ничего не знаем и с тех пор о ней не слышали.
Гарри упер карандаш в стол и сломал грифель.
– А с парнями постарше она не водилась? Может, сбежала с кем-нибудь, кто повзрослее?
– Не знаю я. Девчонки говорили, что нет, не водилась. Они бы знали.
– Но ты хоть подозрения имеешь, что такое могло случиться?
– Нет, пропала, и все. С глаз долой. То же самое с Бертой Райли произошло двумя годами позже – исчезла, и с концами.
Джим потер подбородок.
– Может, это только воображение мое, но мне все казалось, что мать с тех пор еще тише стала, притихла. Двигалась как автомат. И все помалкивала, слова лишнего из нее не вытянешь. И глаза у нее потухли, будто помертвели. А старик мой от всего этого еще пуще озлился. Кулаки распускать стал. На работу шел – мастера побил с мясокомбината Монеля. Ему девяносто суток ареста дали за оскорбление действием.
Гарри, поглядев в окно, неожиданно положил карандаш и встал.
– Пошли, – велел он. – Отведу тебя на место. Пора сбыть тебя с рук, чтоб закончить наконец доклад. Этим и займусь, когда вернусь.
Джим снял с радиатора две пары влажных еще носков, свернул их и бросил в бумажный пакет.
– На новом месте досушу, – сказал он.
Гарри надел шляпу и, сложив листки с докладом, сунул их в карман.
– В любую минуту сюда копы могут заявиться, – пояснил он. – Так что я стараюсь ничего здесь не оставлять.
Уходя, он запер дверь.
Они прошли через деловой центр города, миновали район многоквартирных домов и очутились наконец среди старинных домов с палисадниками. Гарри свернул на подъездную аллею.
– Пришли. Вот здесь. За этим домом.
Следуя по гравийной дорожке, они обогнули дом, за которым обнаружилась маленькая свежевыкрашенная хижина. Подойдя к двери, Гарри распахнул
