все только сходятся во мнении, что молодые способные иммигранты движимы какой-то неведомой силой, что их воодушевление не подчиняется законам и их честь не допускает возможности неудачи. Однако мало кто знает, какую цену они заплатили за свой общепризнанный успех.
Был ли я по природе своей более честолюбив, чем другие? Был ли чем-то воодушевлён в тот вечер, когда бессильно прижимался к спинке скамейки в темноте городского парка? Я знаю одно: молодой иммигрант не должен сравнивать себя с другими, делать какие-либо поспешные заключения и выводы. Он не должен оглядываться назад, пытаться что-то вернуть или исправить, как не должен думать о возвращении. Иначе он может очень легко впасть в депрессию, не столько от тоски по родине, сколько от того, что никто не может понять его печаль, или прийти в ярость и вне себя захотеть иммигрировать во второй раз, теперь уже в другую страну, например, из Бельгии в Америку.
Допускать этого нельзя, так как на самом деле иммигрант никогда и нигде не сможет испытать удовлетворение от своих малых или больших иммиграционных успехов.
Мне не удалось уснуть в ту мартовскую ночь 2002 года. Утром я вышел из отеля и остановился под навесом. Набрал полный рот сероватого ватного воздуха и, приободренный уютным натяжением джинсов, отправился в путь. Перед тем как свернуть на узкую боковую улицу, бросил взгляд на выступающий навес отеля. Мне никак не удавалось избавиться от нервной дрожи в плечах.
Я шёл в направлении северного вокзала и издалека увидел растянувшуюся на полквартала колонну стоящих в очереди людей. Темнокожие мужчины (женщин было мало) казались придавленными к тротуару стеклянным фасадом многоэтажного дома. Жёлтый свет окон и фонарей лужами разливался на асфальте, черные силуэты наступали на световые пятна и застывали в неподвижности. В очереди я стоял между пожилым африканцем и двумя низкорослыми жёлто-чёрными тамилами.
Глава седьмая
Первая попытка трудоустройства
С жильём мне откровенно повезло: меня направили в маленький приморский городок и выделили отдельную комнату в общежитии для беженцев. В первые дни я выходил из трехэтажного здания, как выходят в свет, бродил по улицам до первой усталости и радовался всему вокруг себя: изгибу тихой улицы, благообразию пожилого пешехода, самоуверенной походке молодой женщины, причудливости фасадов и подстриженной изгороди городского парка. Моим любимым местом отдыха была детская площадка на набережной. Я сидел там на скамейке, читал книгу или просто щурился от солнца. Дети были в школе, их родители – на работе. Ближе к полудню на площадку приходили поодиночке мои знакомые из общежития: тунисец, армянин, албанец, болгарин и румын. Мы неустанно обсуждали перипетии с получением документов. Это были рассказы с навязчивыми подробностями и неожиданными поворотами сюжетов.
Государственная служба общественного
