бегом к «якам». Сурин уже умчался, порядок, наверное, наводить. Оставшийся неизвестным капитан мотает головой – потопали, мол – и по пути быстренько оттараторивает насчет того, что сейчас, мол, все летим пассажирами на У-2 и всем том прочем, что еще здесь найдется примерно такого же плана – черт (мягко говоря) его знает, а также что вместо Сурина с ним какой-то капитан Савченко полетит или еще кто, из тех, кто на «яке» пробовал или хотя бы матчасть изучил, потому что сначала надо было хорошо освоенные и реально боеготовые «чайки» с «ишачками» из-под удара вывести. Сейчас же все освободившиеся – в нашем распоряжении. В смысле, в перегоночной команде. А Сурину надо тут хоть немного порядок навести. Вместе с вашим-нашим особистом… это стылоглазый такой, прибалт, что ли, который скоро тоже здесь должен быть.
Да… Если все шестнадцать получится, здорово будет. Шестнадцать не уничтоженных на земле современнейших машин – более чем достойный вклад. Только ради этого стоило… С удивлением узнал, что «яки» летели без боеприпасов к пушкам. Чудеса… Действительно, есть ли жизнь без Шульмейстера?
А вот и сам, легок на помине. Нам немного по пути – матерится. Немцы разбомбили второй эшелон. Ночью. С фарами летали. Слава богу, первый успел проскочить. С семьями. Впрочем, вторым раненых отправляли. Не наших. Сухопутчиков то есть. Много. Ну, и барахло, конечно, тоже жалко. Нажитое непосильными трудами. Но горючку большей частью автотранспортом перебросили – и славненько, поскольку здесь почти полный голяк. Немцы склады бомбанули. Впрочем, у этого как всегда – «тгудно было, но достали»[104]. Штаб 10-й сад задержался здесь ненадолго и рванул дальше в неизвестном направлении. В «дошульмейстеровскую» еще эпоху. Скорее всего, в Бобруйск. С семнадцатью неповрежденными СБ. «Мэбель спасайте, мэбель!»[105] Еще восемнадцать СБ вылетали 22-го бомбить переправу южнее Бреста. Без прикрытия. Не вернулся ни один. Вечная память и слава… Один из пилотов умудрился взлететь под бомбами и на СБ (!) сбил «хейнкеля». «Сто одиннадцатого». Остальные «эсбэшки» здесь, на аэродроме. Большей частью не подлежащие. Восстановлению то есть. Но с парой-тройкой можно попробовать. Запчастей сколько угодно. Собственно, одни запчасти кругом. И еще «пешки» вот имеются… Взгляд искоса на меня. Еврейский такой взгляд. С подколкой. Ни за что! Хватит с меня того утюга, «ил-второго». Лучше уж тогда хоть на «бисе». Намного лучше…
Василь тот Иваныч вскоре отвалил, по своим делам, а мы тем временем подходим к стрекозам. Аж тройка У-2 и – о чудо в перьях! – один Р-5[106]. С пулеметом взад. Успеваю еще договориться с Эдиком, что тот перегонит один из «мигов», а я попробую (хотя чего там пробовать-то…) «як». Он теперь единственный мой командир, остальные не в счет. Не нашего полка. Впрочем, не знаю, как здесь с этим. В советском, да и российском ВДВ все были страшные патриоты. В первую очередь своего взвода. Уже затем – роты, батальона, дивизии. Ну, и так далее, конечно, – но уже во вторую-третью очередь. По убыванию. Естественно. С кем погибать-то,
На необитаемом острове оставляли группы разных национальностей в составе двух мужчин и одной женщины. У русских – мужики отдыхают, баба пашет. Оказывается, колхоз организовали. «Красная колхозница» называется. Один – председатель, другой – счетовод. Один – муж, другой – любовник. А по воскресеньям партийное собрание по обсуждению аморального облика гражданки Ивановой. Испанцы убили друг друга, сеньорита рыдает. Англичане на одном конце острова, англичанка – на другом. Оказывается, забыли представить друг другу. У немцев порядок – все по расписанию. Вывешенному. У этих самых – два еврея и две еврейки. На вопрос «Откуда?» следует этот вот самый ответ.
Неожиданно вернулся муж. Любовник, кавказец, прячется в шкаф. Заподозрив неладное, рогоносец кричит: «Пожар!» В ответ – вопль насчет мебели.
Разведчик Р-5, КБ Поликарпова, первый полет 19.09.1928 г., экипаж – 2 чел., взлетный вес макс. свыше 3 т, скорость макс. около 230 км/ч, вооружение 2 – 3 пулемета (спарка ДА – на турели у стрелка, курсовой ПС-1 или ШКАС), до 400 кг бомб (в перегруз), строился массово – к началу ВОВ было (всех модификаций, включая Р-Z) свыше 7000 ед. Широко использовался преимущественно как гражданский, поскольку фатально устарел, иногда как учебный или самолет связи – вместо У-2, которых не хватало. Впрочем, имело место и вполне боевое применение. Как легкий ночной бомбардировщик был, однако, менее эффективен, чем У-2, из-за чего большие потери. Возможно, в силу большей шумности и меньшей маневренности.
