мы и наматывали какую – на вьюху, а какую – на барабан.
А барабан из досок сбивался, и величиной был нябось с нашу хату. Влезешь в серёдку, а там – вал железный, вот и держишься за этот вал, ступаешь по доскам да так и раскручиваешь этот барабан. Раз, другой еле-еле повернешь, а потом ка-ак разгонишь!.. О-о, лятить, как молонья какая! Если вдруг упадешь, так все кости тебе переломаить.
Конечно, поэтому так и налаживалися, чтоб не упасть. Да и по двое бегали, если одна упадёть, то другая и затормозить сразу.
Тормозили как?.. Да это просто! Сейчас бяжишь-бяжишь, а потом р-раз, и назад ногами. Только дружно надо было, а то… Ну если я – назад, а она – вперед, то что ж получится?
Конечно, летом, в жару душно в барабане этом было, пряжа-то как намотается на вицу, так в нем дышать станить нечем! Ну, а когда прохладно, можно было бегать, другой раз как раскрутишь его, как махнешь, так прядильшык бягить со своими концами что есть мочи! Он же не бросить нитки-то? Вот и нясёцца с ними с того конца просаду, да в одной руке две, в другой две… И как только могли так бегать?
Да бяжать-то еще что-о!.. можно было, но ведь на бягу ишшо и нитки надо было сбрасывать с крюков, что по просаду были поделаны, нельзя ж было им на землю-то падать. Такое не каждый мог, поэтому и бегали с концами молодые прядильшыки, нитки-то вчетвером спрядуть, а одному, самому прыткому, и отдадуть. Ну, а если мы вовремя не остановим барабан, то и протянем их через жом, концы и уйдуть, тогда съемшык как вскочить в барабан, как начнёть нас матом крыть!.. Ему-то надо теперича их назад отматывать, снова через жом пропускать… Но на барабане нам отдыха больше было, чем на вьюхе, его ж как махнешь сразу, так потом и отдыхаешь, пока новые нитки ни спрядуть, а вьюху… Ту, бывало, крутишь-крутишь, крутишь-крутишь!.. аж сердце потом чуть не выскочить.
Проработала я на барабане сколько-то, а ко мне и поставили в пару малого… рыжего, рябого, и всё он чего-то склабился. Как невзлюбила его! И говорю раз ходателю:
– Не хочу я с ним работать!
– Не хочешь? Ну, тогда иди клочки собирать.
Да это когда прядильшыки прядуть, то от них пенька на полу остается, вот и надо было ее подбирать, дадуть тебе фартук, веник, ты и ходишь по просаду. Ну, подбирала я, подбирала, потом так-то раз нагнулась, а прядильшык взял, да и спустил нитку.
Ну да, нарочно! Как зацепилася она за волосы, как намоталися на неё! А во больно, сил нетути! Бросила всё, да опять к ходателю, а он терпеливый был, добрый:
– Опять тебе не угодил? – смотрить, улыбается: – Ну, тогда лезь-ка ты во-он на тот балган, садись на него верхом и сиди. Весь день сиди и только смотри, как мы работаем, согласна?
Ну, это такая балка под самой крышей. Летом там-то жа-арко всегда было, а зимой сквозняки холодные гуляли.
– Да-а, «согласна», – говорю. – Что ж я там делать буду?
– Ну, тогда вот что я тебе скажу: работа есть работа. Легко ли, тяжело, а привыкать
