боком в двери, а Римма в свои сорок пять была стройна и свежа как роза. И Виолетта Римму тоже не любила, завидовала ей, но стыдилась этого чувства.
Феде было ещё только десять лет, ему пока не разрешали самому ходить по улицам, «где гоняют машины и мотоциклы», как говорили няня Лёля и бабушка Аня, на что другая бабушка Таня только пожимала плечами: «Машины тут бывают одна раз в час, а мотоциклы и того реже». Но не спорила, у неё было дел по горло в доме и саду. Федю отпускали в гости к мальчику Алёше на участок напротив, куда приходил ещё Костя, сын военного лётчика. У Алёши папа и мама были в разводе, но папа заезжал, привозил мороженое и солдатиков. В солдатики они играли, выстраивая целые армии, рыли совком окопы, строили из веточек и дёрна блиндажи и потом расстреливали их сосновыми шишками. Играли в шашки, в поддавки, в волки и овцы, в уголки, в будёновца. Сначала было интересно, но скоро это надоело.
В конце июня на дачу внезапно приехал Федин отец на собственной машине ГАЗ М-1, на «эмке». Машину вместе с денежной премией выдали Николаю Васильевичу в придачу к ордену Ленина. Он вернулся из Сибири и с Северного Кавказа и теперь делал что-то важное по передаче энергии от строящегося каскада ГЭС на Волге, в Угличе, Рыбинске и других местах. Отец подарил Феде отличный перочинный ножик со множеством лезвий, а всем привёз много сушёной воблы и несколько банок чёрной икры.
Машину поставили на даче, ведь Николай снова улетал, а к ней был нужен шофёр. Шофёра Татьяна Ивановна нашли среди местных, его звали Саша, он демобилизовался из армии, искал работу. С ним пришла работать сторожем и садовником его молодая жена Дуся. Теперь у Родичевых работали пять человек: тихая горничная Вера, рыхлая, вечно немного хворающая повариха Божена, бонна тётя Лёля, крепкий и сильный Саша и смешливая энергичная Дуся. Для Дуси и Саши наспех строился отдельный тёплый зимний домик. Ещё они взяли щенка овчарки, назвали его Гаврош, пусть охраняет участок.
Страх и трепет
Пока семейство Родичевых мирно отдыхало на даче, в Москве за красной кирпичной стеной произошло эпохальное событие – товарищ Сталин второго июля подписал решение Политбюро «Об антисоветских элементах». Но ещё раньше, в июне Василий Дмитриевич, слушая радио и читая о суде над Тухачевским и другими, стал мрачен, как это бывало при подобных известиях.
В голове его в такие дни начинал работать калькулятор, как у старшего офицера, изучающего характер местности и прикидывающего возможность прилёта вражеского снаряда на позиции своей части. Пока дело касалось военных, вроде было относительно спокойно, но что-то витало в самом воздухе, в той атмосфере агрессии, подозрений и ненависти, градус которой всё повышался, чувствовался в газетах, радиопередачах и просто среди людей.
И вот «прозвенел первый звоночек» – пятнадцатого ночью к даче комдива Огуренко подъехали две чёрные машины М-1, самого комдива и его жену арестовали и увезли. Всю ночь и весь следующий
