кусок хлеба от буханки, но масла не было. Вечером стало очень холодно, и, когда мы сели за утку, Л. сказал, что ему интересно, как они коротают ночь. Я ответила, что они, вероятно, идут в работный дом345. Это оказалось вполне созвучно книге «Так что же нам делать?», которую я читала в поезде. Но, кстати, она произвела на меня не такое сильное впечатление, как я ожидала. Яркая, но пока довольно многословная.
10 марта, среда.
Приближается роковой день, и я думаю, что если мне удастся выскользнуть после чая и купить газету, то завтра, когда моя репутация будет напоминать старый окурок, я испытаю все это на себе. «Три гинеи» слишком вымотали меня, чтобы даже пытаться подобрать более подходящую метафору. В своем, пожалуй, трусливом желании освободить следующую неделю, я набила текущую до отказа: вчера приходила Кристабель, сегодня должна быть Нэн Хадсон, и, к моему ужасу, Л. пригласил на завтра миссис Р. и Элейн346, а Багеналей347 на сегодняшний ужин. В пятницу мы уезжаем – обреченная, отвергнутая, осмеянная романистка. Какое мне до этого дело? Я начинаю насвистывать, но сил не осталось.
12 марта, пятница.
Какое облегчение! Л. принес мне в постель ЛПТ и сказал, что выпуск очень хорош. Так оно и есть, а в «Time & Tide»348 меня называют первоклассной романисткой и величайшим поэтом-лириком. И я уже с трудом перечитываю рецензии, но чувствую легкое оцепенение, думая, что это не ерунда; книга действительно производит эффект. Но, конечно, не совсем тот эффект, на который я рассчитывала. А теперь, моя дорогая, после всех этих мучений ты свободна, цела и невредима. Можешь двигаться вперед. Так что я прекращаю жаловаться; трезвая радость. Едем в Монкс-хаус. Сегодня возвращается Джулиан.
Использую последние пять минут перед обедом и отмечу, что, хотя я полностью избавилась от желчности, раздражения и отчаяния последних недель и не собираюсь к ним возвращаться, я снова нагрузила себя «Тремя гинеями», над которыми усердно и кропотливо работала. Впряглась, чтобы тащить эту телегу по бездорожью. И поэтому кажется, что нет никакого отдыха; нет чувства завершенности. Человек всегда подчинен инстинктам и не может жить без напряжения. Теперь «Годы» полностью исчезнут из моего сознания.
Машину починили. Но льет дождь.
Вулфы отправились в Родмелл в пятницу, 12 марта, и вернулись в Лондон в понедельник, 25 марта, во второй половине дня.
14 марта, воскресенье.
Из-за двух колонок в «Observer», восхваляющих «Годы», я в таком возбуждении, что не могу, как и предсказывала, продолжать «Три гинеи». Я даже откинулась на спинку кресла и представляла, как люди читают эту рецензию. И когда я вспоминаю, как мучилась в этом самом кабинете больше года назад, когда мне казалось, что три года работы псу под хвост; когда вспоминаю, как по утрам сражалась с гранками, писала по три строчки и возвращалась в кровать – худшее лето в моей жизни, но в то же время самое поучительное, – неудивительно, что у меня дрожат руки. Больше всего радует то, что теперь, когда
Место, где бедняки получали пищу и кров в обмен на тяжелый труд.
Элейн Робсон (1931–?) – старший ребенок У.А. Робсона (см. 29 февраля 1936 г.) и его жены Джульетты (миссис Р.).
Николас (Ник) Бьюшамп Багеналь (1891–1973) – выпускник Кингс-колледжа Кембриджа. В 1918 году женился на Барбаре (см. 10 января 1937 г.), а позже стал экспертом по плодовым деревьям и с 1922 года читал лекции в научно-исследовательском институте садоводства и сельского хозяйства недалеко от Мейдстона.
Британский еженедельный (а затем ежемесячный) политический и литературный журнал, основанный леди Ронддой и выходивший с 1920 по 1986 г. Рецензии на роман «Годы» были опубликованы в ЛПТ и «Time & Tide» от 13 марта 1937 года, последняя – авторства Теодоры Босанкет. Хотя ВВ трижды называет 15 марта в качестве даты публикации романа, на самом деле он вышел в четверг, 11 марта 1937 года.
