раздавлен. Ольга Алексеевна старалась лишний раз не лезть к нему с разговорами и молча ухаживала за ним: готовила чай с малиной, давала таблетки папаверина и цитрамона, да тяжело вздыхала, а он был благодарен ей и вспоминал слова Экклезиаста: «Двоим быть лучше, чем одному. Если упадешь, другой поднимет».
На второй день болезни забежала Лена, подруга дочери.
– Ой, Леночка! – обрадовалась Ольга Алексеевна. – Сам Бог тебя послал.
– Здрасте, тетя Оль! Где тут у нас больной? – бодро сказала Лена.
– А я не хотела тебя беспокоить.
– Как вам не стыдно, тетя Оля! – обиделась Лена. – Я же к вам с первого класса домой, как к себе ходила, даже подъезды путала. Чтоб я таких слов больше не слышала, – нарочито строго добавила Лена. Она сбросила туфли и прошла в спальню, где лежал Виталий Юрьевич.
– Здрасте, дядя Вить! Когда заболели? – спросила Лена, садясь на стул, услужливо подставленный Ольгой Алексеевной.
– Здравствуй, дочка! – буркнул Виталий Юрьевич.
– Второй день сегодня, – ответила за мужа Ольга Алексеевна.
– Вот вчера и нужно было позвонить мне, а то мне Мила звонит.
– Да у тебя своих забот хватает, а тут мы еще будем надоедать.
– Ой, тетя Оля, – укоризненно покачала головой Лена. – Что болит, дядя Виталий?
– Давление, температура, – зачастила Ольга Алексеевна. – Голова болит.
– Сейчас послушаем, померяем давление.
Мила достала тонометр. Виталий Юрьевич безропотно дал себя послушать, послушно дышал и не дышал.
– Ну, – сказала Лена. – Давление, кстати, невысокое. – Сейчас голова болит?
– Болит. Вчера вечером и ночью сильно болела. К утру еле уснул.
– Давление часто повышается?
– Да нет, как-то Бог миловал.
– Что-нибудь принимали?
– Я ему цитрамон вчера дала, – ответила за мужа Ольга Алексеевна.
– Ну, ничего страшного нет. Я сейчас укольчик сделаю: папаверин и димедрольчик. Станет полегче. После димедрола захотите спать, поспите. И постарайтесь не волноваться. А это в аптеке купите. Настойка пустырника и папаверин в таблетках, если у вас кончится.
Лена выписала два рецепта и оставила на прикроватной тумбочке.
– Как у тебя самой-то дела? – спросила в прихожей Ольга Алексеевна. – С больными трудно, небось?
– Да я привыкла. Конечно, устаю. Полторы ставки, ночные дежурства. А ставка врача, как и учителя… Да сами, тетя Оль, знаете. Особо не разгонишься. Ладно, я побежала. Завтра зайду. Да, тетя Оля, совсем забыла. Моей маме позвоните, она чего-то хотела.
Последние слова донеслись уже из тамбура, когда Ольга Алексеевна закрывала двери.
В том,
