и отличается от него только тем, что оно состоятельное, но от него больше зла, потому что оно публично и имеет доступ к массовой публике через телевидение…
Литературный язык, язык Тургенева и Чехова, стал мешать. Дума заговорила на «фене». Академик Лихачев, один из последних столпов культуры и русского литературного языка, образец ученого и гражданина, пример для Виталия Юрьевича, молчал…
– Виталий, – прервала раздумья Виталия Юрьевича голос жены. – К тебе Алексей Николаевич.
– Зови! – Виталий Юрьевич без сожаления нажал на кнопку пульта и выключил телевизор, где шел концерт в честь Дня независимости России.
– Привет, Леш, садись! – мрачно сказал Виталий Юрьевич, пожимая руку другу.
– Так я и принес, – весело откликнулся Алексей Николаевич, ставя на журнальный столик бутылку «Экстры».
– Ну зачем? – сморщился Виталий Юрьевич. – Что, у меня бутылки водки не найдется?
– Ничего, твою в следующий раз выпьем, – заверил Алексей Николаевич. – А ты чего такой кислый сидишь?
– Да так. Вот академика Лихачева вспомнил. Сделал для России больше всего депутатского корпуса вместе взятого, заслужил вечную память всех культурных русских, хранитель и бессменный директор «Эрмитажа» оказался ненужным… Ты знаешь, сколько Лихачев получает? Шестьдесят пять долларов.
В голосе Виталия Юрьевича была и ирония, и горечь.
– Твои сведения немного устарели, – возразил Алексей Николаевич. – Теперь Российский академик имеет пенсион в 300 долларов. Для Европы – это, конечно, ничего, а для нас, на фоне общей нищеты это вполне осязаемо.
В зал вошла Ольга Алексеевна и поставила на журнальный столик рюмки, тарелку с маринованными огурцами, целую разогретую картошку и немного нарезанной дольками колбасы.
– Больше ничего, что-ли, нет? – недовольно сказал Виталий Юрьевич.
– Могу кильку дать, – усмехнулась Ольга Алексеевна.
– Только не кильку, – наотрез отказался Алексей Николаевич. – Он ее есть не умеет. Отрезает хвосты, потом голову, потом начинает чистить внутренности, да еще пытается счистить чешую, которой нет. Без слез смотреть на это невозможно. У нас в институте тоже одна преподавательница за обедом берет хлеб двумя пальцами и объедает его вокруг, оставляя ту часть, которую держала, потому что боится микробов.
– Совершенно разные вещи, – обиделся Виталий Юрьевич.
– Но из того же ряда, – засмеялся Алексей Николаевич.
– Ну, тогда хватит с вас! – не обращая внимания на мужа, сказала Ольга Алексеевна. – Вечером Мила придет, тогда и поешь.
– Алексей, а что Вера? – повернулась к Алексею Николаевичу Ольга Алексеевна. – Пришли бы вместе, посидели. Что вам, мужикам, за удовольствие?
