и мой страх тоже…
В нескольких метрах Жерар, сосредоточенно жевавший зубочистку, обернулся ко мне и движением век дал понять, что слышал весь разговор. «Теперь ты понимаешь, почему я держусь особняком?» – сказал он, поморщившись.
Тем временем алжирцы привязывали кожаными ремнями к спинам животных металлические ящики, бурдюки с водой, мешки с зерном. Едва прикрепив один груз, добавляли следующий. Безумие! Как несчастные создания вынесут такую тяжесть?
Однако же по знаку мужчин дромадеры поднялись в три секунды. Несмотря на поклажу, распрямиться им было легче, чем сложиться. Какая чудесная непринужденность! В эту минуту они показались мне не земными, а воздушными существами.
Алжирцы вскочили в джипы к нашим водителям, и все замахали руками в знак прощания. Загудев, машины тронулись; я проводил взглядом стелющиеся за ними клубы пыли, которая рассеялась вместе с шумом моторов.
С высоты холмика Абайгур смотрел в бесконечность. Линия горизонта отражалась в его глазах, разделяя зрачки надвое – половина бледного неба, половина темной земли. Я не мог угадать чувств, крывшихся за этими бликами. Он стоял прямой, непроницаемый, безмятежный и вечный, как этот мир.
Воцарилась тишина, тяжелая, плотная. Ну вот, мы остались одни на десять дней в самом сердце пустыни.
И нет пути назад.
Приключение начиналось.
Чем-то оно обернется? Тяготами или экстазом?
4
«Где-то ждет меня мое истинное лицо».
Я шел пригнув голову, руки и ноги напряжены, большие пальцы засунуты за ремень, шагал, не сводя глаз с камней и неровностей почвы, чтобы не упасть. Рюкзак был так тяжел, что я терял равновесие, стоило ноге подвернуться.
«Где-то ждет меня мое истинное лицо».
Эта мысль шла вместе со мной, неотвязная, мерная, она билась в унисон моим шагам. С самого завтрака – проглоченного наспех, – мы шли по тропе, которая вилась среди спящих глыб и вздымающихся к небу скал. Хоть и извилистая, дорога эта имела естественный вид, вписываясь в рельеф, с горловинами-коридорами; было видно, что ходили по ней веками.
– Врата пустыни! – объявил Дональд, когда мы тронулись в путь.
Он указал нам на гору, усеянную валунами. Тогда я подумал, что, преодолев это препятствие, мы выйдем на ровную местность. Ничуть не бывало! За каменной стеной высилась другая, за ней еще одна и еще… Мы пересекали массив, на преодоление которого мог уйти не один час. Отрезвленный, я умерил изначальную прыть, подлаживаясь к ритму. Образовалась организованная колонна: Абайгур с верблюдами шел впереди, Дональд замыкал шествие.
«Где-то ждет меня мое истинное лицо».
Как пробралась эта фраза в мой мозг?
За завтраком Сеголен спросила, нет ли у кого из нас зеркала.
– Я не собираюсь краситься, – сказали женщины.
– Я не собираюсь бриться, – подхватили мужчины.
Все были ошарашены: оказалось, что никто не запасся этим предметом.
