причинности Канта и Милля. Оба сходятся в том, что ищут сущность причинно-следственной связи во временной последовательности, но сильно расходятся в вопросе о происхождении и сфере действия закона. Кант рассматривает его как принцип, Милль – как результат опыта. Но положение Милля о неизменном порядке последовательности между явлениями природы, существующими в один момент, и явлениями следующего момента полностью соответствует духу Канта, который также объявил причинность правилом объективной последовательности, хотя нельзя отрицать, что его доктрина, связывая порядок времени с гипотетической функцией суждения, выходит за рамки выводов, которые он сам развивал. Гипотетическое суждение объединяет две пропозиции в соответствии с отношением причины и следствия; оно выражает следствие, которым связаны две пропозиции и которое, если рассуждать логически, основано на тождестве причины и следствия. Риман (Gesammelte Werke, p. 493) уже возражал против ограничения причинной связи объективным определением времени, утверждая, что при такой предпосылке любое восприятие может быть связано с любым другим восприятием в качестве причины. В науке не делают выводов от «post hoc» [после этого – wp] к «propter hoc» [поэтому – wp]; но доктрина Канта и Милля по сути равносильна такому выводу. Простая последовательность, даже если она непрерывна, рассматривается нами лишь как указание на причинную, т.е. тождественную, связь между последовательными процессами, но ни в коем случае не как доказательство и тем более не как исчерпывающее выражение этого. Напротив, мы знаем, что при чрезвычайном разнообразии и составе всех явлений каждая наблюдаемая нами последовательность состоит из пучка причинных связей, которые мы должны препарировать мысленно и с помощью научных методов, чтобы обнаружить истинные причинные связи.
На этом основано различие между эмпирическим правилом и логико-эмпирическим законом. – Венн указал на некоторые другие недостатки взглядов Милля («Логика случайности», глава IX, стр. 224 второго издания). Если причина объясняется как общая сумма непосредственных предшественников, то следует иметь в виду, что множественность и разнообразие природы слишком велики, чтобы можно было точно и полностью учесть эту сумму. Обычно приходится обходить несколько элементов, сочетание которых и должно быть неизменным предшественником. Поэтому, если взять это определение точно, оно оказывается неприменимым; оно может иметь только гипотетическую форму. Мы должны были бы сказать: причиной должно быть такое соединение предшественников, которое, если его повторить, заново приведет к следствию. Но повторится ли она? Очень редко – возможно, никогда! Вообще говоря, точное сочетание обстоятельств уникально. Венн выдвигает аналогичные возражения против второго пункта определения Милля, а именно требования, чтобы следствие было немедленным. Если мы говорим о непосредственной связи антецедента и консеквента, то, строго говоря, мы должны понимать, что они находятся,
