стуле возле самодельного стола из половых досок.
– Как реагировать? – однажды спросил я.
– Вот, например, тебе грубое слово сказали.
– И что?
– Ты должен обидчику в морду дать.
– Почему? – удивился я.
– Чтобы обозначить свое возмущение. На все надо уметь реагировать. В этом и заключается настоящая свобода.
Павел жил на окраине Красновятска в деревянном бараке, носил густые рыжие усы, пятнистый темно-зелёный ватник и огромные кирзовые сапоги. Он уверял меня, что всем в этой жизни доволен. Все у него есть, потому что он умеет жить скромно. А если что не по нему, если что не так, он может любого на место поставить словом или кулаком. У него в этом смысле «долго не горит».
– Я никому спуску не даю, – хвастался он. – Не так давно даже директора школы на место поставил.
– За что? – не понял я.
– За дело. Я ему несколько раз напомнил, что набивку в насосе, который воду горячую из котла подает, пора заменить. Через сальник вода протекает. А он – ноль внимания… Пришлось поставить человека на место. Высказать ему всё. Пусть радуется, что я ему золотой зуб не выбил.
– Ну, ты даешь!
– И с женой своей я так же обращаюсь, – заверил меня Павел. – Если чего не по мне, я могу и жену на место поставить.
– Её-то ты, надеюсь, не бьешь?
– Нет. Зачем? На неё мне достаточно грозно посмотреть – она сразу всё понимает.
Павел сделал нижнюю губу коромыслом и слегка приподнял вверх указательный палец, многозначительно глядя на меня. Потом улыбнулся и продолжил:
– В наше время иначе нельзя! Съедят! Я, когда работал сборщиком живицы в леспромхозе, у нас там мастер был один по фамилии Закиров. Хитрый дядька, я тебе скажу. Мы всей бригадой пахали, добывали живицу, а он у нас почему-то бригадиром числился… Прохиндей! Ну, я взял да и вывел его на чистую воду. Съездил в бухгалтерию леспромхоза и наряды поднял. Казалось бы, что такого. Только до меня никто почему-то этого сделал. Вот так вот! Потом мы этому «бригадиру» для порядка морду-то начистили.
Павел закурил, откинулся на спинку стула и задумался. Через какое-то время оживился и нравоучительным тоном добавил:
– Скромность не украшает.
– Понятное дело, – согласился я. И тут же вспомнил из детства один интересный случай. Было это классе в пятном, а может быть в шестом. Мне тогда очень нравилась одна девочка. Ничего в ней не было особо привлекательного, если не обращать внимание на то обстоятельство, что она уже тогда обладала прекрасной фигурой. То есть всё у неё было на месте, как у настоящей взрослой женщины: и груди, и бедра, и попка. По этой причине на школьных вечерах я ее избегал. Даже в глаза ей старался не смотреть. Стеснялся. Я был тогда излишне высок, худ и не уверен в себе. Мне порой казалось, что я хуже всех в нашей школе. Цвет лица у меня был болезненный, голос тонкий. Гадкий утенок – одним
