помолчала, изучающе глядя на меня, и добавила, что в последнее время она всей душой полюбила музыку Гектора Берлиоза. Что она была бы рада послушать вместе со мной несколько арий из его знаменитых опер в исполнении Энрико Карузо. А жить она хотела бы где-нибудь во Франции. К примеру, в Париже, на улице святого Лаврентия, или в парижском пригороде Сен-Дени.
Надо признаться, это меня поразило в ней больше всего. Крыть стало нечем, и я тускло признался, что поднимаю одной рукой два пуда десять раз. А ещё, если понадобиться, могу целую неделю голодом просидеть. Она с иронией посмотрела на меня и ничего не ответила. Я отчетливо почувствовал, что этого мало и начал рассказывать ей о всех других моих достоинствах. Вскользь вспомнил и про то, что в любой уличной драке всегда выхожу победителем.
– Нет, нет, не говори мне об этом. Не надо. Хотя бы в первый вечер не говори, – умоляюще залепетала она. – Это неприлично.
– А ещё я рассказы пишу. И стихи, – добавил я.
– Что? – удивленно и радостно переспросила она. – Ты пишешь рассказы?
– Пишу, только их пока что нигде не печатают.
– Это очень интересно. Расскажи мне о том, где ты берешь сюжеты для своих рассказов? Что тебя больше всего интересует?
– Я дам тебе что-нибудь почитать, и ты сама во сем разберешься.
Ночи тогда были длинные, гулкие, наполненные шелестом листвы и пронизанные лунным серебром. В этих ночах без умолку пели птицы и распускались цветы.
Сейчас моя Ксюша никогда не вспоминает о тех ночах, хотя иногда мне кажется, что только тогда я и был по-настоящему счастлив. Мы гуляли по ночному Красновятску и мечтали о будущем, как все влюблённые. В этих мечтах мы вольно и весело жили одной любовью вдали от натурального хозяйства, сельских будней и тяжелых житейских забот. В этих красивых мечтах мы почему-то имели много денег и всего одного, очень умного и курчавого ребенка, который должен был стать профессором консерватории или на худой конец видным музыкантом во фраке с бабочкой. Сейчас трудно представить, как дороги были нам эти мечты, как гармонично они сочетались с нашими желаниями.
Разве мог я тогда представить, что очень скоро буду зарабатывать на жизнь тяжелым физическим трудом. Тогда это казалось кощунством, низвержением с вершин, несусветной глупостью. Но время делает свое дело. Мечты остаются мечтами, а человек постепенно привыкает ко всему, что раньше казалась ему невозможным.
Прошло какое-то время и вот я уже работаю в нашей старой столовой на главной улице Красновятска. Не поваром работаю, нет, обыкновенным разнорабочим – шабашником. Мы с другом ломаем печи, в которых когда-то пекли хлеб. Перестройка – ничего не сделаешь. По всей России сейчас что-нибудь ломается, вот и мы тоже не отстаем от других. В этом году зима была тёплой, школьную котельную по этой причине закрыли рано,
