скрипач, которого никак не могли похоронить.
Артур был и восторжен и печален. Ему хотелось только одного, чтобы Марта появилась на выставке, взглянула на полотно
– Неужели ей не хочется увидеть то, что я создал? Как она может быть так равнодушна к творчеству. Весь город был здесь в эти дни, и только она одна не соизволит явиться, чтобы разделить с ним триумф? Она предала его дважды, в первый раз, когда сбежала с острова и во второй, когда не нашла его здесь.
О том, что она не погибла в море, он знал. Многие говорили, что видели ее, что она была жива и невредима, это просто каприз, месть за то, что он был не слишком внимателен к ней (Мастер это так называл). Но разве ему не должны прощаться такие мелочи?
Однажды вечером, когда выставка закрывалось, ему показалось, что там, в толпе была она. Но какой-то господин задержал его, он рванулся в ее сторону слишком поздно. Ее и след простыл.
Больше она не появлялась. И это разжигало в его душе страсть, как огонь маяка с новой силой. Она оставила его, бросила, но ради кого. Ему хотелось видеть и прикончить своего соперника, кем бы он ни был, да хоть королем самим.
12
Когда Марта снова встретилась с Генрихом, то спросила его, сможет ли он полюбить ее с другой внешностью, сможет ли узнать?
Он рассмеялся:
– Да я узнаю тебя в любой девице, как бы ты не изменилась, потому что чувствую сердцем, глаза лгут, а сердце никогда.
И тогда она спокойно пошла на этот шаг
– А ты не пожалеешь о том, не захочешь вернуться к своей прежней внешности? – спросил ее незнакомец, похитивший ее когда-то.
– Я не хочу быть такой, не хочу, чтобы меня сравнивали с той картиной, которую он написал, а так он меня не оставит в покое.
Марта взглянула на себя в зеркало и поняла, что даже при желании художник не узнает ее, ведь он видел только внешность, он понятия не имел о ее душе, он ничего о ней больше не знал, и знать не хотел.
Генрих взглянул на ее новую оболочку и улыбнулся
– Ты не жалеешь, что так переменилась?
– Мне не о чем жалеть, я никогда не была красива, а теперь я просто должна стать другой, прожить другую жизнь. Картина, художник, все это не вписывается в нее никак, и ты это прекрасно знаешь.
– Нам надо торопиться, – напомнил Генрих, если погаснет маяк, в море не будет огня, и это может погубить многих моряков. Мы должны там оставаться, а потом там будут наши дети и внуки.
– А я думала, что в этой жизни уже никогда не буду счастлива.
На этот раз они отправились на остров под парусами, под белыми парусами, молодые и счастливые.
13
Выставка отшумела и стала забываться. Шедевр Артура Манна заменили новые шедевры, все течет и изменяется. Но на столе у него появилась газета, где был опубликован рассказ о художнике, знаменитой картине, и девушке, изображённой на том
