на нее, и Катя схватила попавшийся под руку обломок ветви и сунула его в один из пропеллеров машины. Раздался скрежет, вихрь острых осколков разлетелся во все стороны, и беспилотник повернул назад, перекошенный на один угол. Он пытался повернуть обратно к Кате, но смещение центра тяжести привело к закрутке, и несущийся по спирали квадрокоптер ударился о скалу и с грохотом покатился вниз по склону, подпрыгивая и теряя детали.
Трое матросов остановились, пропуская несущийся вниз искореженный беспилотник, и снова полезли вслед за ней.
Катя изо всех сил карабкалась вверх по склону. На вершине она остановилась, пульс барабанил в ее голове, кровь и пот застилали глаза – разлетающиеся осколки оцарапали ей лицо. Мужчины были уже близко. Старпом что-то крикнул ей, и она, повернувшись, похромала дальше, морщась от сильной режущей боли в лодыжке. Горячий воздух охватил ее, как лихорадочный жар, мир сжался до крошечного пятачка грязных камней у нее под ногами. Она карабкалась по крутому обрыву на четвереньках и осознала, что достигла вершины, только когда тени деревьев упали на ее лицо.
Они цеплялись корнями за почву среди черных валунов, стволы вертикально тянулись в небо, а жесткие горизонтальные ветки были покрыты пучками пурпурных иголок.
На сухой подстилке из опавшей хвои лицом вверх лежал человек, глаза его запали, на потрескавшихся губах застыла пена. Катя подумала, что он мертв, но человек повернул к ней голову, вздрогнул и застонал.
Ноги его были сломаны. Она видела кость, торчащую из голени сквозь рваную штанину. Поодаль лежала винтовка. Катя решила, что он выронил ее, когда падал.
Она опустилась на колени рядом с ним, взяла человека за руку и спросила, где его друзья. Он закатил глаза. Сначала Катя подумала, что у него обморок, а затем догадалась и посмотрела вверх. Там, высоко в ветвях, прятались тени, еле заметные среди мокрых пучков длинных игл. Атавистический обезьяний рефлекс заставлял их спасать свои жизни на деревьях.
Катя держала руку человека до тех пор, пока старпом и двое матросов не поднялись вслед за ней.
– Не понимаю, как он не убил тебя, – сказала мать.
– Чернов не собирался меня убивать, – ответила Катя. – Просто он зациклился на врагах, убежденный, что все произошедшее – результат дьявольских козней американцев. Да, он пытался остановить меня, но хотел спасти меня от того, что считал помешательством. Когда его люди увидели, что я отыскала шахтеров, все закончилось.
– Полагаю, на этот раз мы должны быть благодарны тому жесткому кодексу чести, которого придерживаются мужчины.
– Аркадий называл его героем. Он и действовал, как герой.
– А теперь герой ты. Моя дочь, спасшая мир от войны.
– От нелепой стычки, обусловленной этим самым кодексом чести. И я слишком во многом была не права, чтобы называться героем. Начиная с того, что неверно определила, что произошло с шахтерами.
Они обедали вдвоем с
