насквозь, лежали в растекающейся луже. Я принялась их разворачивать.
И что вы думаете? Они оказались чистыми! Все до одной. Просто листочки бумаги, свернутые в трубочку и замороженные в кубиках льда. Я до сих пор в полном недоумении. «Психи-логия», – сказала бы бабуля.
Мозгоправша замолчала, и, если бы не вой очередной сирены, на крыше «Фернсби армс» воцарилась бы мертвая тишина.
– Ничего себе, – пробормотала Хелло-Китти.
– Возможно, это такая психотерапия, – предположила Кислятина. – Она не собиралась проклинать других, просто выплескивала собственные эмоции.
– Или ее проклятия были слишком ужасны, чтобы записывать их словами, и она лишь наговаривала их на бумагу, – сказала Дама с кольцами.
Мозгоправша воздержалась от объяснений. Все замолчали. Было уже поздно, на город опустилась темнота. Небоскребы в центре города, непривычные без освещения, казались гигантскими вертикальными китами в море. Где-то далеко зазвонили церковные колокола, отдаваясь эхом на пустынных улицах. Восемь часов вечера. Притихшие после рассказов и не зная, чем еще заняться, в конце концов все принялись собирать вещи и расходиться по домам. Я с невинным видом взяла телефон и, засовывая его в карман, нажала на кнопку остановки записи. Наслушавшись историй, я вспомнила про отца, сидящего взаперти, в одиночестве в доме престарелых, отрезанного от всего мира и изолированного от контактов с людьми, и меня окатила волна тошноты.
Вернувшись к себе, я долго сидела за ободранным письменным столом прежнего управдома, глядя на толстенную папку с его записями и размышляя обо всем. Усталости я не чувствовала. Истории все еще звенели в голове. Я взяла пожеванную ручку и раскрыла папку, а точнее «Библию», на чистых страницах с заголовком «Заметки и наблюдения». Вытащила из кармана телефон и прослушала аудио, вместе со всей болтовней и разговорчиками в промежутках. Останавливая и снова запуская воспроизведение, я тщательно записывала все без сокращений, добавляла собственные комментарии и связывала заметки воедино.
Управилась за пару часов. Закончив, я откинулась на спинку скрипучего стула и уставилась на неровный потолок в пятнах. Похоже, я отношусь к тем людям, которые, по словам Мозгоправши, сами себя проклинают. Вся моя жизнь – длинная цепочка самопроклятий. Однако, вывалив случившееся за вечер на бумагу, я почувствовала что-то вроде очищения. После хорошего приступа рвоты всегда чувствуешь себя гораздо лучше.
И тут я услышала тихие шаги в пустой квартире наверху – в 2А. Я знала, что в ней никто не живет, потому что Уилбур рассказал в «Библии» историю предыдущего жильца. Он сошел с ума, и, когда в конце концов дверь взломали, чтобы отвезти его в больницу, обнаружили тысячи долларов в двадцатках, свернутых и смятых, засунутых во все углы. На вопрос полицейских, зачем он это сделал, тот псих ответил, что так он отпугивал тараканов и злых духов.
Завтра надо бы проверить ту квартирку на предмет нелегальных жильцов.
День
