лежал, задумчиво наблюдая за светлячками искр, летящих из камина и гаснущих на чёрном от сажи поддоне. Тени ветвей скользят по бревенчатым стенам, словно костлявые призраки, звуки пирушки рвутся сквозь стены, мешая уснуть. Впрочем, какой уж тут сон, когда в глаза смотрит сама Смерть.
Где-то там внизу, так близко и так бесконечно далеко, горланят посетители, стучат кружки о столы, заливаются хохотом разбитные девицы и басят влюблённые на одну ночь ухажёры. Тренькает лютня, подпевая охрипшему певуну. Хмельная, праздная жизнь бьёт ключом. Так же будут жеманно хихикать девки и наливаться пивом мужики, когда он уйдёт во тьму. Впрочем, выход есть. Силы можно разделить, но для этого девчонку придётся убить, а Жрица бессмысленную жертву может и не принять. Обряд сорвётся, и смерть веды будет напрасна. Пока не испробованы все возможности, о ритуале и думать нечего. После него уже надежды не останется, а рисковать он не может. Веда сама должна сделать выбор.
Вейр перевёл взгляд на паучка, деловито пеленающего белой нитью муху. Вот и он так, попал как кур в щи. Так опростоволоситься, даже не поставить защиту! Какая-то деревенская девчонка сделала его, как прыщавого юнца. Хотя… хороша деваха, приодеть, причесать, и пару незабываемых минут, она, может быть, и доставит. Скрипнула, отворилась дверь, в комнату вплыла рыжеволосая хозяйка с подносом в руках. Покачивая бёдрами, прошла к столу и принялась расставлять дымящиеся тарелки, то и дело принимая аппетитные позы. Вейр не отводил взгляда от роскошного тела. Помирать, так с музыкой. Дора выпрямилась, сверкнула глазами. Он сел, похлопал по одеялу:
– Иди сюда.
– Ты, колдун, больно много о себе думаешь. Я тебе не девка желторотая!
Он смотрел, не отводя взгляд. Бесцеремонно, нагло, не скрывая желания. Дора молчала, но блеск зелёных глаз сказал ему все.
– Я жду, – тихо, властно проронил он.
– Муж узнает, – она шагнула к постели, словно нехотя.
Вейр ухмыльнулся:
– Ты ждала, пока он укатит в город. Я дважды не повторяю.
Лег на постель и отвернулся. Он ждал, закрыв глаза, не сомневаясь, что она придёт. Постель дрогнула, прогнулась под тяжестью. Пахнуло запахом разгорячённого женского тела, сдобы, лицо защекотали пушистые мягкие волосы. Прохладные пальцы расстегнули рубашку и скользнули по груди, животу. Вейр усмехнулся и сгрёб Дору в объятия.
Ранним утром я выползла на крыльцо, потягиваясь и зевая. Челюсть отозвалась тупой ноющей болью. Вчера мне было не до примочек и лечений. Вечером, поужинав и немного посидев на крыльце, мы рано легли спать. Лида предупредила, что Золт, узнав о моем отъезде, сказал, как отрезал, что утром Данко приведёт лошадь. Ни мальчонки, ни лошади до сих пор не было. Где-то застрял, наверное, по своему мальчишечьему обыкновению.
Ворота открылись, и перед моим заспанным взором предстало его аристократическое мерзейшее высочество, под высочеством гарцевала вороная красавица-кобыла. И как его до сих пор
