на Востоке древний город, недоступный для простых смертных. Этим городом управляю я. Там одни величают меня Повелителем Мира, другие – Королем Ужасов. Подписавшие со мной пакт и посвятившие себя мне, способны изменить жизнь на Земле на тысячелетия и дать смысл ныне бесцельному уделу человечества. Более подробный ответ на этот вопрос подразумевает твою смерть. Ты хочешь умереть раньше времени, не выполнив своего предназначения?
У юноши запылали щеки – значит, он действительно предназначен для чего-то очень значимого, способного перевернуть само мироздание! Он замотал головой, словно пес, выскочивший из реки и стряхивавший с нее воду, и в этот момент услышал набатный глас:
– Посвящаю!.. – наконечником Копья Судьбы, монстр коснулся левого плеча молодого человека.
Это прикосновение священного железа показалось Адольфу ударом молнии в плечо, и он, потеряв сознание, распростерся на мраморном полу.
…Когда юноша очнулся, в зале уже никого не было, а Копье Лонгина все так же занимало свое прежнее место на алом, словно только что политом божьей кровью, бархате.
Адольф силился вспомнить, что же такое с ним тут произошло, и каким образом он оказался в полном бесчувствии. В голове у него мельтешили какие-то смутные картины марширующих полчищ солдат на плацу, огненные вихри горящих городов, ревущие в небе самолеты, грохот орудий, визг пуль, стоны и вопли, обезумевших от горя и страха людей… Но все эти картинки были накрошены и свалены в его мозгу в одну кучу, словно осколки огромной мозаики, которая никак не складывалась в единую целостную картину так, чтобы можно было просмотреть это гигантское панно полностью – от начала и до конца.
С этого момента Копье Лонгина стало для Адольфа священным символом, носителем некоего магического откровения. Он уверился в том, что прошел посвящение в сущность Копья Судьбы и овладел сокровенным знанием. Все происшедшее с ним несколько минут назад он посчитал заключением с Провидением некоего Договора, который дал ему огромную силу и могущество. Мистическое озарение, правда, не было им до конца понято, но он полагал, что это лишь дело времени, и мозаика сущего, показанная ему, в будущем, в конце концов, сложится воедино. И отныне молодым человеком овладел комплекс собственной избранности: он искренне проникся верой в то, что предназначен править миром.
Адольф, все еще под впечатлением случившегося, весь в себе, медленно покинул музей. Пройдя по усыпанной гравием дорожке сотню шагов, он обернулся на дворцовый комплекс. Еще сегодня утром, взирая на этот олимп роскоши и славы жадным, всепоглощающим взглядом, в своих безумных, смутных и, может быть, безнадежных грезах, хлипкий юноша мнил себя то императором Фердинандом I, то Рудольфом II, а то даже и великим Фридрихом Барбароссой, в серебряных латах и со всеми атрибутами рыцаря – перевязью, рыцарским поясом и золотыми шпорами в окружении блестящей свиты.
Но теперь, в этот миг торжества, Адольфу казалось, что он обречен стать не просто властелином Империи,
