хохот и сиплые крики – пугающий аккомпанемент жестокости и пьяного разгула. Но за спиной у меня раздавались звуки куда более жуткие, а именно – неумолимо приближающийся топот преследователей. Не размышляя больше ни секунды, я ворвался внутрь и погрузился в самую пучину ада на земле.
Я очутился в полумраке, подсвеченном алыми и синими мерцающими огнями. Бар был набит битком. Хриплые динамики извергали потоки скрежещущей какофонии, в такт которой на подиуме в центре зала извивались человеческие самки-танцовщицы, подобные заблудшим душам, обреченным на вечные мучения в чертогах преисподней. Под потолком клубились желтые облака табачного дыма, смешанные с испарениями немытых вампирьих тел. В дальнем углу с азартом играли в бильярд, а слева и справа за столами пили, хохотали, боролись на руках и занимались черт знает чем жуткие существа, затянутые в скрипящую хромовую кожу, покрытые шипами и обмотанные цепями, в шлемах всех видов и форм, с высоко поднятыми воротниками кожаных курток. Кто-то грубо оттолкнул меня в сторону и рявкнул прямо в ухо ругательство, потонувшее в хрипе, рокоте и воплях. Прямо напротив я увидел барную стойку, подсвеченную алым, и заторопился в ту сторону. С толпой, надо сказать, я слился вполне успешно. Ох как непросто будет обнаружить меня в этой вакханалии! Оглянувшись на ходу, я увидел, что входная дверь распахнулась, и в бар ворвались трое моих преследователей. Покрутив головами, они разделились и начали методично прочесывать зал. Что ж, злорадно подумал я, удачи вам, олухи. Пресловутую иголку в стоге сена найти было бы куда проще.
Двигаясь сквозь толпу, я успевал вертеть головой по сторонам и размышлять о том, что видели мои глаза. Банды диких мотоциклистов стали появляться в Кайдарии лет пять назад. Двухколесный транспорт активно применялся рейхсвером во время не слишком удачной Южноафриканской кампании. Несмотря на то, что последний анклав человечества на черном континенте в итоге пал, некоторые просчеты вампирского командования привели к огромным жертвам среди военнослужащих, так что после окончания кампании с фронта вернулись сотни озлобленных ветеранов, привыкших с ветерком гонять по пустынным дорогам, игнорируя любые правила. Они были жестоки, грубы, и плевать хотели на субординацию. Урон, который эти неистовые дорожные мятежники причиняли в тылу, заставил командование искать способы борьбы с ними. Многие ветераны лишились государственного жилья и пенсии, но от этого лишь сильнее озлобились.
Я присел на высокий стул у края стойки, изо всех сил стараясь держаться как можно естественее. К несчастью, один из службистов явно двигался в мою сторону. И снова приходилось либо играть ва-банк, либо дожидаться неминуемой гибели. Мой мозг работал так напряженно, что я почти слышал скрип шестеренок в черепной коробке.
Слева от меня восседал по-медвежьи огромный тип с невообразимо изувеченной шрамами рожей. На нем был усеянный шипами кожаный жилет с высоко поднятым воротником и массивная
