понимаешь, решил заглянуть к своему новому боссу… Конечно, если только ты уже не нанял папу.
Закрыв глаза, Сандос повернулся в своем кресле так, чтобы через плечо посмотреть на Джона:
– Прости, не понял.
Джон повернулся с ухмылкой на губах, однако улыбка исчезла, как только он увидел лицо Эмилио.
– Ты говорил, что тебе нужен сотрудник, разговаривающий на мадьярском языке. A еще на английском, латыни или испанском. Правда, латынь у меня не слишком хороша, – признался Джон, сдаваясь под ледяным взором. – Но при всем том я знаю все четыре языка. И вообще я полностью твой. Если ты, конечно, захочешь.
– Ты шутишь, – ровным тоном сказал Эмилио. – Не пытайся надуть меня, Джон.
– Вот ты владеешь шестнадцатью языками, и каким пользуешься? Послушай, я не лингвист, но разбираюсь в аудиосистемах и умею учиться, – попытался защититься Джон. – Родители моей мамы были родом из Будапешта. Бабуля Тот опекала меня после школы. Мой венгерский лучше английского. Бабуля в своей стране писала стихи, и…
Сандос к этому времени просто качал головой, не зная, смеяться ему или плакать:
– Джон, Джон. Не надо уговаривать меня. Просто…
Просто ему не хватало Кандотти. Просто ему нужна была помощь, но он ненавидел просить о ней, он нуждался в коллегах, но боялся любой новизны. Патер Джон Кандотти, обладавший великим для священника даром прощать, знал и слышал о нем все – и тем не менее не презирал и не жалел его; так что, когда голос вернулся к Эмилио, голос этот был милосердно ровным:
– Просто я подумал, что в этом есть какой-то подвох. В последнее время хорошие новости как-то обходят меня стороной.
– Никакого подвоха, – уверенным тоном ответил Джон, поскольку жизнь не приучила его готовиться к неожиданным ударам. Он направился к лестнице, ведущей вниз, в гараж. – Когда я могу начать?
– Прямо сейчас, насколько это зависит от меня. Но пользуйся библиотекой, ладно? А я ложусь спать, – заявил Сандос с той мерой уверенности, которую ему позволял чудовищный зевок. – Если я не проснусь в октябре, на что я самым искренним образом надеюсь, даю тебе разрешение разбудить меня. А ты тем временем можешь начать с программы обучения руанже – у Джулиани есть коды доступа. Но не пробуй заниматься к’саном, пока я не смогу помочь тебе с этим кошмарным наречием, Джон.
Положив левую руку на стол, он повел ее вперед, чтобы отключить ортез, и замер, осененный внезапной мыслью.
– Иисусе, это значит, что Джулиани посылает тебя со следующей группой?
После продолжительной паузы Джон согласился:
– Ага, похоже на то.
– И ты хочешь лететь?
Джон, посерьезнев, кивнул:
– Да. Да, я хочу.
Выйдя из оцепенения, Эмилио рухнул обратно в кресло и со строгой и величественной интонацией процитировал Игнатия Лойолу:
– Готов выступить сразу же, как только получу приказание и застегну ремни
