что нужно благодарно улыбнуться. Ее сестрица только пила вино из погреба и тренировалась с мечом. Потом ложилась на пристани и часами пыталась уснуть под плеск воды.
– Сестрица…
– А?
Я даже открыла глаза. Боль почти отпустила. Я устало поднялась и подошла к сяо Хуа.
– Что?
– Сестрица, завтра нужно идти на рынок, но тот кошелек, что ты дала, опустел…
– Уже?
Девочка кивнула.
Я вздохнула и покорно пошла ужинать. Кажется, было ошибкой доверить все деньги этой малышке.
– Скажи, А Хуа, разве тот кошелек мог так быстро опустеть?
Девочка сидела, потупив глаза.
– Ты слопала все сладости на рынке или тебе приставили нож к горлу?
– Я… я… – Ее личико раскраснелось, она вскочила и уже была готова грохнуться передо мной на колени. Я удержала ее и почувствовала, что рука все еще странно ведет себя после сегодняшней тренировки.
– Ты чего? Сестрица тебе не госпожа. Просто говори как есть.
– Я отдала их… Они так голодали! Сестрица, если бы ты видела их лица…
Я закрыла глаза и вздохнула.
– Отдала нищим?
Сяо Хуа кивнула.
– Когда отец был болен и нам совсем нечего было есть, я тоже просила… просила милостыню, – глотая воздух, зашептала девочка, – если бы кто-то помог нам тогда, сжалился, отцу не пришлось бы продавать… продавать меня… И я подумала…
– Хорошо, хорошо.
Но она уже начала плакать. Мне пришлось обнять ее и успокаивать. Я хотела сказать ей, что не терплю слезы, но сдержалась.
– А Хуа, ты добрый ребенок, но теперь как мы будем покупать овощи на рынке?
Добрый ребенок шмыгнул носиком и безропотно уставился на меня покрасневшими виноватыми глазами. Я стерла слезы с ее щек и улыбнулась.
– Ешь, а то остынет.
Она покорно вернулась к столу и взялась за палочки.
– Лучше бы ты скупила все сладости на рынке, – пробормотала я.
Можно было сколько угодно с тоской вглядываться в небо и жалеть себя, но только до тех пор, пока монеты еще звенели в твоем кармане. Тех денег хватило бы на несколько месяцев. Но это было моей ошибкой. Не следовало так долго предаваться унынию.
– Сестрица…
– А?
– Прости.
– Не беда! – Я заставила себя улыбнуться. – Твоя сестрица достанет еще пять таких кошельков. Ешь.
Я вздохнула и задумалась.
Когда сяо Хуа наконец перестала просить прощения, закончила с едой и, устроившись поудобнее, уснула, я достала шкатулки. Драгоценностей там лежало немного, но я знала: все, что хранила Юэ Гуан, считалось настоящим сокровищем. Несколько нефритовых шпилек, браслеты, кольца. Наставница любила убирать мне волосы и украшать их. Я осторожно коснулась золотой шпильки со сливовыми лепестками. Ее любимая. Та, что сияла в
