Иначе… ну посмотрим. Мне не хочется задавать этот вопрос, пока рана еще свежа, но… Вы смогли бы написать о том, что с вами сейчас происходит?
– В смысле – во Флоренции?
– Именно. – Риченда давит окурок и закуривает новую сигарету. – Аристократка-бунтарка бросает свою студенческую любовь и начинает новую волнующую жизнь в городе Микеланджело и Медичи. Может получиться вторая «Есть, молиться, любить».
Идея Риченды меня смущает.
– Даже не знаю. Мне кажется, это немного…
– Немного что, дорогая?
– Немного неправильно. Как будто я решила извлечь выгоду из болезненных переживаний.
– Да ведь писатели именно так и поступают. Ну, вы придумаете, какой будет ваша книга – личной или не очень. Это ваша история.
– Но…
– Мы не знаем, согласится ли вообще издательство на наше предложение, – напоминает Риченда. – В том числе потому, что написать новую книгу – это гораздо дольше, чем навести лоск на то, что уже есть. Давайте я поговорю с Тимом, а там видно будет. Хорошо?
– Хорошо.
– А пока обещайте мне кое-что. С вами будут происходить разные вещи, вы будете встречаться с разными людьми и вести с ними разговоры на самые разные темы – всё записывайте. Не напрягайтесь, не пытайтесь что-то сделать из этих записей – пока не нужно. Записывайте всё – и наблюдайте, дорогая, просто наблюдайте. Используйте ваш чудесный дар любопытства, он у вас сохранился, я знаю, хотя этот подонок сделал все, чтобы его вытравить. Обещаете?
Совет кажется мне дельным. Возможно, он поможет мне вернуться к себе.
– Обещаю.
Риченда улыбается.
– Вот и славно. А теперь отправляйтесь покорять удивительную Флоренцию, счастливица! Когда у меня появятся новости, я сразу с вами свяжусь.
6
Стелла
Убив Берту и выставив ее изуродованное тело на всеобщее обозрение, власти намеревались устроить акцию устрашения, чтобы запугать жителей Ромитуццо и отвадить их от поддержки партизан. Но они просчитались. Напротив – наше движение обрело новых последователей. Этим людям не всегда хватало сил или смелости сражаться с оружием в руках, но они помогали иначе. Они приносили еду, лекарства, одежду – всё, что могли пожертвовать. А главное – они молчали. Если немцы думали, что мы станем доносить на соседей, надеясь спасти собственную шкуру, то их ждало разочарование.
Страшные акции гитлеровцев не запугали нас. Однако я покривила бы душой, если бы сказала, что ничего не боялась. Думаю, я всегда сознавала, насколько опасны мои задания, но эта опасность оставалась для меня теоретической. Теперь же она стала более чем реальной, и ко мне не скоро вернулась былая уверенность. Никогда не забуду, как в те дни я оказалась на волосок от провала.
Однажды субботним утром я села на велосипед и отправилась в партизанский лагерь возле Сан-Дамиано, красивого средневекового городка в горах,
